цветком. Мне подумалось, что раз уж это АУ, то можно сделать всё наоборот: в форме цветка Флауи ощущает эмоции монстров очень остро. Может, в данной вселенной такого не предусмотрено, но это всё же фик, а не прописные истины. Я вижу Underfell!Флауи именно таким.
>
Сопротивляйся
Рычаг проворачивается со скрипом, хотя Санс смазывал его уже несколько раз. Видимо, потребуется больше времени, чтобы он заработал как надо. Так или иначе, рычаг всё же двигается; Санс сжимает круглую рукоять и внимательно смотрит на серое табло, не подающее признаков жизни. Нужно пять нажатий, чтобы оно зажглось. Санс вздыхает сквозь зубы и опускает рычаг в последний, пятый раз, ощущая, как внутри знакомо замирает душа в преддверии результата.
Несколько секунд ничего не происходит. Потом табло загорается белым светом, генерируя какие-то цифры — Санс не успевает их запомнить, — и начинает лихорадочно мигать. Цифры пропадают. Санс дёргает рычаг ещё раз, но это ничего не меняет: спустя мгновение табло гаснет окончательно, и энергия снижается до нуля.
Он не удерживает раздосадованный стон, хоть это и приносит боль заросшему горлу. Энергия всегда кончается слишком быстро, а на её восстановление нужна почти вся ночь. Каждый эксперимент занимает несколько минут, но на подготовку тратится много часов, а время — не та роскошь, которую Санс может себе позволить.
Он дотрагивается до табло пальцами, нетерпеливо постукивая по стеклу и ведя дальше, вверх, к железному корпусу машины. Обшивка издаёт слабый гул, когда он проходится по ней костяшками; Санс бессознательно отстукивает печальную мелодию музыкальной шкатулки, прежде чем отнять руку и накинуть на машину тяжёлое покрывало, скрыв под ним всё, кроме мёртвого табло.
Перед тем, как подключить батареи к источнику питания, он тратит пару минут на заполнение журнала. Опираясь о заваленный бумагами стол, Санс корябает короткую запись; писать трудно, потому что на руке есть несколько цветов, из-за которых он плохо управляет пальцами. Почерк оставляет желать лучшего, но, в любом случае — вряд ли кто-то, кроме него, будет разбирать эти каракули.
Запись 183. Энергии не хватает. Нужно придумать способ увеличения рабочего времени, чем скорее, тем лучше.
Записей в журнале много, большая часть написана его рукой. Временные интервалы варьируются: последние десять-двенадцать штук относятся к настоящему, однако основной массив датируется несколькими годами ранее. Санс лениво проглядывает их, и без того зная наизусть почти все: каждая запись содержит почти одну и ту же информацию. Проблема мощности является основной причиной того, что машина до сих пор не работает. Если он сможет придумать, как обойти это до того, как его душа распадётся, то, возможно, надежда всё же появится.
Санс отбрасывает журнал в сторону, когда добирается до первых страниц. Самые первые записи сделаны не им, а хозяином журнала — тем, кто собрал эту машину и положил начало эксперименту. Санс плохо помнит Гастера, хоть они и работали над проектом вместе; это было много лет назад, и лишь несколько месяцев, пока Гастера не сделали королевским учёным. Какое-то время он появлялся, чтобы поработать с Сансом, но проект с Ядром занимал большую часть его времени. Санс понимал, и потому не перечил; к тому же, в его жизни были проблемы и похуже. Вроде начавшего задираться Папируса, к примеру.
А потом Гастер исчез. Санс не знает, что произошло: говорили, что он упал в Ядро, и, возможно, так и было, да только Санс полагал, что дело скорее в его разногласиях с Азгором. Скелет долго не мог понять, какие чувства испытывает по этому поводу. Осталась лаборатория, где они работали вместе, осталась незаконченная машина, идею которой Гастер так и не объяснил ему до конца, остались записи в журнале. Какое-то время Санс думал, что остались и фотографии, однако так и не сумел найти ни одной, перебирая бумаги. Ничего. Какое-то время он пытался их найти, но...
Его жизнь была сложной и без Гастера. Сострадание — не то, что присуще монстрам. Санс обнаружил, что не может найти в своём сердце места для жалости к кому-то, потому что всё оно было занято жалостью к самому себе. Папирус уже успел вымахать и стать сильным, отдалиться от брата дальше, чем ему бы хотелось, и это волновало Санса куда больше, чем пропавший учёный. Многое было важнее: монстры, что могли его убить, драки, в которых он мог умереть; брат, смотрящий на него сверху вниз, как на кусок дерьма. Всё это выбивало из колеи. Санс забыл о проекте, отягощённый обстоятельствами, и лаборатория была закрыта долгие годы. Машина успела покрыться пылью, журнал пропитался сыростью. Это помещение не видело света очень давно; Санс заменил лампы, протёр машину, вытряхнул весь мусор и вдохнул в лабораторию новую жизнь. Это было необходимо. Необходимо, чтобы вдохнуть жизнь в него самого.
