Это сон. Флауи знает, что это сон, потому что всё вокруг кажется размытым и нечётким, и никаких запахов нет, как бы он ни старался вдохнуть поглубже. Он щурится от падающих сверху лучей: Флауи вновь в Руинах, в самом сердце горы Эббот, где он вынужден был коротать долгие года, прежде чем пришла Фриск. Солнце светит, но не греет; трава вокруг цветка еле заметно колышется от ветра, которого он не чувствует. Флауи поднимает голову, пытаясь увидеть небо, но всё, что оказывается наверху: лишь идеально круглое жерло горы, превратившееся в сплошную белую точку.
— Ты здесь? — спрашивает он безнадёжно. — Ты здесь, ответь?
Молчание. Флауи всегда, всегда зовёт малышку, но она не приходит. Это горько и несправедливо — Фриск снится Сансу куда чаще, чем ему, — но он почти научился смиряться с этим. Так проще, в какой-то степени. Так легче. И, даже если Фриск здесь нет, всегда есть тот, кого звать не нужно.
— Она не придёт, Азриэль.
Флауи задерживает дыхание, прежде чем повернуться на голос. Силуэт, что прячется в тени, делает шаг навстречу, входя в пределы солнечного круга.
— Я знаю, — говорит он, не в силах сдержать горькую улыбку. — Я знаю, Чара.
Она хмыкает и приподнимает уголки губ. Флауи ждёт, пока она присядет рядом, осторожно опустившись на будто выцветшую траву.
— Ты скучаешь по ней? — спрашивает Чара, не глядя на него. Флауи изучающе рассматривает её лицо, что повёрнуто к нему лишь одной стороной: румянец на щеках, полуприкрытые ресницы, за которыми влажно поблескивает бордовая радужка. Чара прижимает колени к груди, натягивая рукава полосатого свитера до самых пальцев, и кажется ему удивительно беззащитной.
— Конечно.
— А по мне?
Она не смотрит в его сторону. Флауи дотягивается стеблем до её руки и осторожно обвивает запястье в тёплом и ласковом жесте.
— Ты ещё спрашиваешь, — шепчет он, потому что голос отчего-то дрожит и срывается. — Я так хочу, чтобы ты вернулась, Чара.
Она наклоняет голову, наконец-то бросая на него взгляд. В нём нет насмешки; только печаль, безграничная и глубокая.
— Я бы хотела, Азриэль, правда, — она поднимает руку, и невесомо касается стебля губами. — Но мы не можем обмануть судьбу. Я никогда не вернусь, ты знаешь это.
Флауи позволяет себе усмехнуться. Это сон, и Чара давно уже мертва; но, даже так, разговаривая сам с собой, со своим больным сознанием, он не способен подарить себе надежду.
— Ты всё делаешь правильно, Азриэль, — говорит Чара, заправляя прядь волос за ухо. — Не вини себя. Ты можешь многое, но её смерть — не то, что ты смог бы исправить. Моя — тоже. Ты ни в чём не виноват.
— Но кто тогда?! — вырывается у него отчаянно. — Скажи, почему это происходит?
Она качает головой. Флауи расслабляется, позволяя листьям безвольно выскользнуть из её рук.
— На этот вопрос нет ответа, Азриэль, — её голос тихий и ровный. Флауи закрывает глаза и чувствует, как он отдаляется всё дальше и дальше. — Ни у живых, ни у мёртвых.
На краткий миг несуществующий ветер взвывает в расселине скалы, заставляя Флауи вздрогнуть. Он открывает глаза, но всё, что он видит: тёмный экран телевизора в доме скелетов и своё напуганное отражение.
***
В следующий раз они в Водопаде, на том же месте, где в прошлый раз Флауи прятался среди травы. Он оглядывается и видит Чару: она сидит на камне, возле эхо-цветка, и задумчиво трогает его, заставляя повторять одну и ту же фразу.
Флауи молчит, не зная, что сказать. Чара вовсе на него не смотрит, но, когда начинает говорить, он понимает, к кому она обращается.
— У него такой низкий голос, — она мнёт синий лепесток меж пальцев, заставляя цветок качаться. — Был. Санс ведь больше не говорит?
— Нет.
— Очень жаль.
Она прокручивает фразу ещё несколько раз, прежде чем это надоедает ей. Флауи терпеливо ждёт: спешить некуда, это всего лишь очередной странный сон, и ему, в любом случае, нравится просто смотреть на Чару и делать вид, что она всё ещё с ним. Живая.
В конце концов, она бросает своё занятие и встаёт. Флауи ожидает, что она подойдёт к нему, но Чара следует к тихой заводи, где плещется прозрачная голубая вода, и опускается на колени, вытягивая руку. Вода беззвучно расступается, охватывая её пальцы.
— Почему ты снишься мне? — спрашивает Флауи, глядя ей в спину. Чара пожимает плечами.
— Потому что ты скучаешь по мне? Потому что ты тоскуешь по Фриск? Потому что ты одинок и растерян, и не знаешь, что делать? Ты мне скажи, Азриэль. Это твой сон.
— Но я не знаю.
— Знаешь, — оттого, что она отвернулась, слова доносятся до него чуть приглушённо. — Чего ты добиваешься, Азриэль? Ничто не возвращается. Никто не возвращается. Прекрати себя терзать.
