обратиться еще?
Мысль пришла как озарение.
Сегодня я собиралась к герцогине де Мортен. Сама идея заговорить с ней о таком казалась чересчур дерзкой, но в моем положении выбирать не приходится. Ее светлость была актрисой, а значит, существует возможность, что герцогиня хотя бы согласится меня выслушать. В свое время на ее долю наверняка пришлось много несправедливых упреков о недостойном поведении и прочем. Да и ее совет снять картину с выставки теперь предстал совершенно в ином свете. Если кто-то и может меня понять, это она.
Воодушевление, которое нахлынуло на меня сейчас, было сравнимо разве что с радостью, когда я шла с «Девушкой» в музей. Напомнила себе о том, что произошло позже и посоветовала заранее не обольщаться, но все равно не могла скрыть охватившего меня волнения. Ладони вспотели, я даже зашагала быстрее, окрыленная возможностью избежать новых оков, которые мне предлагал Орман.
Оков, которые окончательно превратят меня в его любимую игрушку.
А любимые игрушки имеют обыкновение рано или поздно надоедать.
Я села в машину, едва он распахнул передо мной дверцу. Стоило нам выехать на дорогу, с трудом удержалась чтобы не попросить его прибавить скорость. Чем быстрее мы окажемся в Дэрнсе, чем быстрее закончим, тем быстрее я попаду к ее светлости. Желательно, чтобы это произошло после чая1, так у меня больше всего шансов застать герцогиню дома.
Никогда бы не подумала, что стану так стремиться в мастерскую. Напряженно поглядывала в окно мобиля и думая о том, как все пройдет. Разумеется, я не могу быть уверенной, что ее светлость согласится мне помочь, но пока… пока буду верить в лучшее.
Погруженная в свои мысли даже не заметила, как мы снова проскочили поворот на обводную дорогу и въехали в город. Когда под колесами загрохотала неровная брусчатка окраин (кое-где выщербленная как гнилые зубы), а за окном зашумела Бельта, бьющаяся о гранит берегов, перевела недоуменный взгляд на Ормана.
– Вы же говорили, что в Дэрнс гораздо проще попасть по обводной дороге?
– Сегодня мы не поедем в Дэрнс.
Не поедем?! Но мне надо в Дэрнс! Именно в Дэрнс, именно сегодня, как можно скорее!
– То есть вы передумали меня рисовать?!
– А тебе этого хочется?
– Да! – это вырвалось раньше, чем я успела прикусить губу. Впрочем, под пристальным взглядом тут же добавила: – Этот долг мне уже порядком надоел, месье Орман. Я уже говорила вам, что хочу, чтобы все поскорее закончилось.
– Придется немного потерпеть, Шарлотта. – Его голос стал ледяным.
– Придется? – уточнила я, чувствуя, что у меня холодеют руки. – Нет, не придется, месье Орман. Я должна вам позировать, и я сполна возвращаю вам долг. Сопровождать вас в увеселительных прогулках я не обязана, и не стану. Так что либо мы едем к вам, либо я возвращаюсь домой. Немедленно.
Орман с такой силой вывернул руль, что мы едва вписались в поворот. Правда, он тут же сбросил скорость, пальцы заметно расслабились. На миг мне отчаянно захотелось извиниться, сказать, что я не то имела в виду, но Орман меня опередил.
– Как пожелаешь, – жестко произнес он. – Маленькая ханжа.
Что?!
– Не смейте меня оскорблять! – выдохнула я.
– Оскорблять? – Орман хмыкнул. – Я говорю правду.
– Неужели? То, что ваше воспитание позволяет вам наплевательски относиться к мнению общества, еще не значит, что все должны вести себя так же.
– Ты определенно не должна вести себя так, как я. Но ты должна мне, и это неоспоримый факт.
Вот так, Шарлотта. Наверное, не будь этой донельзя странной прогулки и уютного поцелуя под пледом пальто, было бы проще, но он был. Так же, как яростный напор в мансарде, и веревки, плавящие тело, и сумасшедшая жажда прикосновений, которых я всеми силами старалась избежать. Тщетно. Ничего удивительного, если вспомнить все, что предшествовало этой поездке. Его ультиматум в нише, клеймо на запястье, сны, в которых он превратил меня в куклу. Желание извиниться за свою резкость растаяло без следа, я отвернулась и уставилась в окно.
Ехали мы через центр.
По какой-то причине Орман решил собрать все самые загруженные улицы, и, наверное, это к лучшему. Я смотрела на бесконечные вереницы домов, тянущихся за окном, на мельтешащих людей. На одной улочке мы наглухо встали, подпертые несколькими экипажами, продвигающимися в час по чайной ложке из-за оживленного ближе к обеду движения.
Смотреть здесь было особо не на что, сплошняком лавочки и магазины. Я рассматривала выставленный товар исключительно потому, что не хотела смотреть на Ормана. До тех пор, пока мобиль не поравнялся с огромной витриной, в которой я увидела платье. Это платье… оно было роскошно даже на манекене. Малахитовый цвет сглаживал откровенность фасона: открытые плечи и лиф без рукавов. Рукава к нему полагались, но они крепились отдельно –
