И у них он — за начальника обоза, а это говорит о том, что знает он много. Мы, конечно, обрадовались: слишком мало мы могли углядеть с нашего берега, поэтому толком об них, ничего не знали.
Спрос устроили по всем правилам. Поначалу он глаголать с нами не желал, но когда мы его приголубили — запел в полное горло!
Войско, которое сидит в засаде за островом, насчитывает сорок две сотни с хвостиком гридей. Ведет их — князь, двоюродный дядька Горазда, по имени Лиходед. Он же и воевода.
В личной дружине князя, двадцать две сотни соплеменников. Остальные воины — наемники из полночных стран и степняки. В скором времени, они ожидают прибытие еще пяти сотен воинов, от другого племянника Лиходеда.
Его планы: разгром Ивельской дружины, и поход на стольный город, для его разграбления. Этот набег был запланирован на весну, но когда поступила, просьба Горазда о помощи — Лиходед решил, что у него появился шанс разгромить княжеское войско вдали от ворот Ивеля.
Поэтому быстро согласился на просьбу племянника, хотя судьба Горазда, волновала его меньше всего. Главное — Ивель. Наемники, свою плату должны засыпать в сумы, только после взятия стольного города.
Когда они получили от своих соглядатаев весточку, что Горазд мертв, а вы вошли в Гарду, Лиходед принял решение, что воевать вас будет проще на льду, чем идти на приступ городского тына, где вы закроетесь. Именно тогда, он решил перехватить наше войско на этом месте.
За три дня до вас, к ним прибыло подкрепление, которое они ожидали. Мои разведчики их еще на тракте засекли и пересчитали: четыре сотни и еще восемьдесят семь воинов. Каждый о двух конях и обоз при них в полтора десятка кибиток. Снаряжение новенькое, еще не обмятое, и выглядят они грозно. Все здоровяки: поболее меня ростом. А я, мелким, никогда не считался! — Ольга заметила, как напрягся, ехавший рядом с ней воевода, прослышав про подкрепление, прибывшее к Лиходеду. Почти пять сотен свежих воинов — это большая сила!
Да и большая головная боль для всего их войска! Тысячное преимущество в коннице — это — ли не причина для серьезного волнения? Есть о чем задуматься! Ольга закаменела лицом:
— Благодарю тебя за службу, славный сотник Хазмат! Я обязательно награжу и тебя лично и особо отличившихся твоих воинов, но это будет только после возвращения в Ивель. А до этого, пока, очень далеко. Главная работа еще впереди.
Поведай мне сотник, может у тебя есть на примете место, где можно разместить наше войско? Ни за что не поверю, что ты этого не предусмотрел!
— И правильно сделаешь, Княгиня, что не веришь. Я нашел такое место, где нас не увидят с острова, и не обнаружат их конные разъезды. От тракта до него чуть более тридцати верст, а от него до озера — примерно пять! Место там глухое, вокруг болота, но мы остановимся на твердой земле. Есть среди топей приличный участок, поросший редкими елями, но густыми зарослями вереска. А от болота его отделяет высокий камыш, который запросто укроет лошадь. Ольга улыбнулась:
— Еще раз убедилась, что моя похвала тебе — справедлива! Занимай место в голове колонны и веди нас к тому замечательному острову на болотах.
Место, Хазмат, действительно выбрал, на любой взгляд, достойное и малодоступное. Тридцать верст, сплошного болота, преодолевали почти полдня и умаялись, как — будто прошли все триста. Ступив на твердую землю небольшого болотного острова, вздохнули с большим облегчением и почти час, валялись вповалку, пока не отдышались.
К обустройству лагеря и приготовлению еды, приступили уже под вечер. Для костров использовали только сушняк, который почти не давал дыма. В засохших березах и осинах, недостатка не было. До озерного острова, за которым их поджидал ворог, было не менее семи верст по прямой. До тропы, по которой выдвигались к тракту конные дозоры — версты четыре, но Княгиня посчитала, что предосторожность с дымом, будет не лишней.
Сразу после ужина, Хазмат убыл за своим воинством и обещал к утру привести его для соединения с дружиной. Уставшие гриди, уходив и накормив коней, приступили к обустройству
спальных мест, используя для этого, как всегда еловый лапник. Снега на болотном острове было мало, и закопаться в него, возможности не было.
Княгине, гриди из сотни Симака, навострились строить шалаш, но она, немедля, воспротивилась:
— Буду почивать, как все. Мне особых условий не надо! Обойдусь обычным лапником и медвежьей накидкой. И в своем решении была непреклонна.
Сходила к обозу. Заглянула в кибитку князя. Могучий храп и крепкий перегар её не удивил. Демир еще утром докладывал ей, что с началом марша по болотам, в «в княжеском тереме» Романа, заменили пустой бочонок меда, на полный. Ольга тяжело повздыхала из-за своей невозможности, повлиять на что — либо. Она хорошо понимала: изменить ситуацию, в настоящее время, она не в силах. Черная стена отчуждения, становилась все выше и крепче.
Жить не хотелось совсем. За короткое время, были потеряны все ценности, ради которых живет человек: любимый человек — превратился в презираемое существо. Только по его вине, погиб желанный и ожидаемый ребенок. Она не смогла стать матерью, только из — за него!
К жалости и брезгливости к Роману, прибавилась нетерпимость и ненависть. Нормальный мужчина, даже не князь, а простой воин — не смеет опускаться до предела, когда он превращается в тряпку. В некое существо, обряженное в портки, и только этим напоминающее сильный пол, задача которого — защищать старых и малых. Задача которого — быть воином, защитником своего отечества!
