но вскоре пьяное песнопение прекратилось, и жизнь вернулась в привычное русло. Ольга уехала в голову колоны и до сего времени, возле обоза не появлялась.
Постоялый двор, издали выглядел нежилым, заброшенным. К нему не вела утоптанная дорога, над ним не курился печной дым. Полное впечатление, что в нем уже давно никто не останавливался.
Хазмат, в сопровождении трех гриден, появился из леса, росшего напротив постоялого двора, с другой стороны тракта. По девственно чистому снегу, высотой почти в колено лошади, они приблизились к голове колоны:
— Рад приветствовать тебя, Княгиня! — Хазмат и воины склонились в поклоне, не покидая седел. Было заметно, что он очень рад встрече:
— Удачен — ли был поход? Как драгоценное здоровье князя Романа? Большие — ли потери понесло войско при осаде стольного города? — Узкие, раскосые глаза сотника, так и блестели. В улыбке открывались ровные, белые зубы:
— И я рада тебя видеть, уважаемый Хазмат! На твои вопросы отвечу кратко, а когда у нас будет время — украшу их подробностями, чтобы утолить твое любопытство.
Поход был удачен, князя мы освободили из плена! А вот свое здоровье, он подорвал немного, просидев шесть лун в одиночном узилище. Но это ничего, как у нас говорят — время лечит! Через одну — две луны, он вновь оседлает коня и примется за свои, княжеские дела!
Потерь дружина смогла избежать. Осады и штурма Гарды, можно сказать, небыло. Жители города сами открыли нам ворота и милостиво пригласили нас в город. Вот такие у нас для тебя новины! За неимением времени, пока удовлетворись этим. Ты, тоже коротко, поведай свои новины: как ты сам, как твои воины? Где ворог окапался, чем занимается? Почто не живешь в постоялом дворе: неужто в лесу сподручнее? — Улыбка Хазмата стала еще шире:
— Со мной и с моими воинами все хорошо: все живы и здоровы! Насчет постоялого двора, ты ошибаешься, Княгиня. Живем мы на нем. Но только наполовину: ночуем там, а рано утром уходим в лес, подальше от чужих очей. — Ольга в удивлении изогнула бровь:
— Как — так? К нему нет ни одного конского следа от тракта, да и человеческого я тоже не заметила. Вы что, по воздуху летаете?
— Зачем по воздуху? Мы разобрали тын с той стороны, которая невидна с тракта, В этот пролом мы выходим и по широкой дуге, по старой просеке, идем к дороге. На тракт выходим через две с лишним версты от места ночевки. Переходим его и занимаем опушку леса прямо напротив постоялого двора. А когда темнеет — тем же путем возвращаемся!
Только поэтому, лазутчики ворога, ничего о нас не ведают. Нас вообще здесь нет! Зато мы все о них знаем, и их конные дозоры под нашим постоянным приглядом. — Воительница улыбнулась:
— Хитро придумано! В сообразительности тебе, Хазмат, не откажешь! Ну, тогда поведай мне, что вы дознались о планах дружины, которая топчет эту землю? — Сотник расправил плечи:
— Есть, что тебе поведать, Княгиня! Начинать с самого начала? Если нет, то скажи, с какого места начинать?
— Начни с того, как они ушли на лед озера. Начало я знаю! Топтание их на тракте — мне неинтересно. — Хазмат откашлялся и начал:
— По льду они шли недолго. Только до островка, где и остановились, спрятавшись за ним. О нем надо сказать больше: он не велик. Саженей четыреста в поперечине. Сплошной камень. Берега отвесные, непроходимые. Человеку подняться на него — семь потов пролить надо. Про лошадей, я уж ничего не глаголю. Он как каменный зуб, где на пять, а где на семь сажень выпирающий из озера.
Они на него подниматься даже не думали. Только пять дозорных подняли веревками на кручу. Это у них — сторожевой пост. Само же войско и обоз, осталось прямо на льду, только укрывшись за ним с противоположной от нас стороны. Чтобы с нашего берега их углядеть невозможно было.
Натаскали гору камней и сложили площадки для кострищ, чтобы лед не плавить. Для лошадей сладили коновязи, натаскав бревен и лесин из болота. Под лошадиные поилки приспособили желоба из тонкого железа, которые привезли с собой. Для людей раскинули двадцать три шатра, а на лед в них, настелили еловый лапник. Причем ставили их в три ряда, вытягивая лагерь вглубь озера.
Все это для того, чтобы мы, когда будем возвращаться домой, его узрели в самый последний момент, когда они уже развернут лаву против нас. Остров ведь закрывает обзор с берега.
Сразу видно, что воевода у них толковый: все просчитал и все усмотрел! Если зреть с берега — ничего опасного не приметишь: остров, как остров и опасностью не грозит.
Костры жгли только ночью и только для готовки еды. Это, чтобы дым, который поднимается из — за островка, в очи не бросался. А пламя не высокое, его от нас не видно. Мы наблюдали за ними, сместившись в сторону, на полторы версты: иначе их не высмотришь. Но с такого далека, много не углядишь! Только с того места мы смогли сосчитать шатры и примерное число воинов в дружине.
Отследили, как они поднимают дозорных на утесы, как отправляют конные дозоры, для слежения за трактом. Всего таких конных групп — три. В каждой — по десятке всадников.
На третий день нам несказанно повезло: утром, засекли, что в сторону берега и почти к нам в руки, движется воин в дорогом снаряжении. Выглядывает на мелководье, прямо через лед, скопление рыбных косяков. Мы его сцапали по — тихому! Оказалось, что это не простой дружинник. Купец!
