несколько дней и ночей, вернулась в свое детство, а это для меня, ныне, — дорогого стоит!
Ты, своей заботой, вернула мне так необходимое для меня сейчас, спокойствие и душевное равновесие. Ты, смогла поселить во мне уверенность, что жизнь для меня не кончена и что все хорошее — у меня еще впереди!
Прими подарок и пусть он напоминает тебе о нашей встрече! А будет трудно в жизни, продай или разменяй его! Все равно, я надеюсь, память о днях прожитых вместе — не в самом подарке, а в наших с тобой душах. — Открыла ларец и передала его в дрожащие руки Устиньи.
На дне, посреди бархатной подушки, лежала два слитка золота из мелового карьера и небольшая нитка крупного морского жемчуга. Даже не выслушав слов благодарности или отказа от подарка, Ольга поцеловала в лоб остолбеневшую хозяйку, подхватила свою походную суму и выбежала из горницы.
Дружина и обоз уже были готовы к походу. По мере продвижения княгини в голову колоны, затихали разговоры и предмаршевая суета. Самую малость не доехав, узрела, в стороне от строя, трех всадников: Зосим и с ним двое, уже знакомых Ольге, сотника. Тронула каблуками бока жеребца, повелевая ему остановиться. Бутон команду выполнил. Зосим на гнедой кобылке подъехал почти вплотную:
— Княгиня! На сходе моей дружины, было принято общее решение, оказать тебе посильную помощь. Мои гридни понимают, что до вашей подготовки, нам далеко, но не настолько, чтобы признать свою бесполезность. Дружина решила подсобить вам, отправив на битву четыре сотни лучших воинов. Это породнит наши народы и принесет обязательную победу над ворогами. Примешь — ли ты нашу посильную помощь? — Ольга даже растерялась от такого предложения и в первое время не знала, что ответить. Огляделась по сторонам, но никого из своих воинских начальников поблизости не узрела. Совета ждать было не от кого:
— Благодарю тебя, славный воевода Зосим, за поддержку и помощь. Никогда, пока жива, я этого не забуду. Но, думаю, это будет лишним. Мы справимся сами, я в этом уверена! А четыре сотни гриден, будут для тебя не лишними, при наведении порядка в Гарде и княжестве.
Думаешь, суд, и приговор над Гораздом воспримут все одинаково? Заблуждаешься, если так мыслишь. Найдутся родственники, друзья, друзья друзей, товарищи и товарищи товарищей и еще много других, кто затаит черную злобу на тебя и на твоих гриден, которые, в скором времени, посадят на княжеский стол неугодного им человека. Может вспыхнуть усобица в вашем княжестве, а вот тогда, для тебя каждый меч будет на вес золота. Каждый гриден будет на счету!
Борись, сражайся за сохранение своего отечества, за целостность своего княжества. А мы рады будем дружбе с такими соседями! Надеюсь, я тебя не оскорбила, не обидела своим отказом?
Помыслите на досуге и поймете, что я была права. Нет, у вас сейчас возможности хоронить погибших и лечить пораненных в битве. Перед вами стоят другие, насущные задачи! — Зосим склонил перед Княгиней голову:
— Ты мудра и умна, Воительница, не погодам. Пусть будет по — твоему! Клянусь, что твой героизм, твою мудрость и доброту, народ нашего княжества никогда не забудет!
Да хранят тебя и войско, наши боги! Пусть они даруют вам победу с меньшими потерями!
— Развернул коня и сразу пустил его в галоп. За ним тронулись сотники. Ольга долгое время смотрела им вслед. — Правильно — ли я поступила?
Четыре сотни подготовленных воинов — помощь великая и сейчас далеко не лишняя!
46
К утру, третьего дня, они прибыли к постоялому двору, где квартировал Хазмат со своими воинами. Марш по тракту, войско прошло без пришествий, если не считать пьяной выходки князя Романа.
На второе утро, всех разбудила бравая песня, раздававшаяся со стороны обоза. Через малое время, из своей кибитки вылез сам князь. В одном нижнем белье, еле стоя на ногах, он, вместе с боярином Сивком, затеял пляски на утоптанном снегу тракта.
Со стороны это выглядело, по меньшей мере — дико! Войско идет к месту битвы, а пьяный князь, в одних грязных подштанниках, выплясывает что — то невообразимое, возле своей кибитки. Узрев такое позорище, Ольга от стыда, чуть не провалилась сквозь землю. Лицо стало пунцовым и она лишилась речи. Подъехавший к ней воевода Демир, в изумлении наблюдал, как у Княгини шевелятся губы, но слов он не слышит! Прошло довольно много времени, прежде чем он смог разобрать:
— Воевода! Сделайте все, возможное и не возможное, но заткните рот этому пьяному идиоту! Загоните его в кибитку, приставьте охрану из четырех гриден, и чтоб до Ивеля, он выйти из неё не смог. Воины не должны зреть такого позорного зрелища! Объясните всей дружине, что князь Роман не в себе, после длительного заточения.
Иначе — я не смогу посмотреть своим побратимам в очи и сгорю от стыда и досады! — Каким образом воевода выполнил её повеление, она не видела,
