Она хорошо помнила результаты применения греческого огня против степняков на Ратыни. Нос, как тогда, защипало от запаха горелой человеческой плоти и тут же, к горлу подкатила тошнота.
Сдержалась. Несколько раз глубоко вздохнула и рвотный спазм отступил. Вспомнились слова приемного отца Икутара, после испытания греческого огня на болоте: «Оружие черных богов». Сжигать живых людей неведомым огнем, не соответствовала её миропониманию. Никак не совмещалось с её натурой.
Кстати, а что нес в себе сон, подарившей ей встречу с приемным отцом? Если это вещий сон, то каждое слово, сказанное им, должно нести какой — то совет, какую — то истину. По другому — быть не может и не должно!
Начала восстанавливать в памяти все, о чем он глаголал. А что там вспоминать? Он просто напомнил, как обучал её в детстве, умению разогревать тело при больших холодах, чтобы их не бояться. Еще успокаивал, что жизненная напасть, ныне, перед ней бессильна. К чему бы это? Что — то его напутствие, а то, что это было напутствие, она была уверена, должно было означать! Вот только что?
Ольга некоторое время сидела и сосредоточенно старалась рассматривать все варианты. Но, что самое обидное — вариантов оказалось великое множество, а вот имеющих, хоть какое — то отношение к сегодняшнему положению — ни одного!
Убедившись в бесполезности своего занятия, решила приостановить это до лучших времен. Тем более, что ей сегодня, еще учиться летать.
Она, почему — то отчаянно верила, что у неё все получится. На чем стоит эта уверенность — она не ведала, да инее так это важно: главное, что я буду летать, аки птица!
45
Сиреневый вечер плавно опускался на Гарду. Мороз не чувствовался и ветра почти не было. Ольга с удовольствием, полной грудью вздохнула, вечерний морозный воздух. Людских голосов слышно не было: где то лениво брехали дворовые собаки, и по соседству мычала, не доеная корова.
По протоптанной тропинке, Воительница, между двух изб, направилась к запасным воротам из города. Двое ночных сторожей, узнав её, торопливо распахнули узкую калитку. Ольга, не обращая внимания на поклон, на ходу бросила:
— Не запирайте за мной: я скоро назад буду. — Пошла не через мост, а вдоль крепостного рва, по узкой тропинке перед тыном. Городская стена делала плавный заворот и она выпала из вида стражников.
Сбросила хоть и не тяжелый, но длинный тулуп прямо под стену из толстенных бревен. Следом полетели рукавицы. Осталась в одной меховой душегрейке, которая движений не стесняла. Сложила лодочки дланей вместе и умостила их между грудей. Персты, сами собой, без её воли, сплелись между собой в диковинный узел. Локти рук прижала к бокам и начала короткий разбег: до начала рва, было всего три шага. На самом краю — резко оттолкнулась от Матушки — Земли и взмыла над темным провалом. И в это же мгновение поняла: я лечу.
Я — ЛЕЧУ! Я — ЛЕЧУ!! Я — ПТИЦА! Я — БЕРЕГОВАЯ ЛАСТОЧКА!! Подо мной земля, надо мной — небо! А я парю между ними! — Дикий, нечеловеческий восторг охватил Воительницу. Без особых затруднений перевернулась на спину и продолжила полет. Теперь перед очами был небо, закрытое рваными облаками, через которые пробивались отсветы луны.
Полет был медленным, плавным, встречного ветра почти не чувствовалось, и от него пузырилась, кипела кровь. Полет завораживал: немного кружилась голова, и холодок вверху живота не пропадал. Перевернулась на живот.
Ольга чуть подала длани вперед и сразу почувствовала: скорость полета увеличилась. Резко выбросила обе руки перед собой, как при прыжке в воду. В лицо ударил тугой поток ветра, из очей выдавило слезы. Земля слилась в сплошную белую подстилку. Сердце оборвалось и укатилось куда — то вниз тела, возможно в пятки, но эти ощущения прошли очень быстро. Кроме слезящихся очей.
Чуть приподняла длани к небу, и тут же тело бросило вверх, да так, что заломило спинной хребет. Ага, понятно: при такой скорости полета, резко менять высоту нельзя: можно на всю жизнь остаться калекой!
Втянула лодочки дланей назад, поближе к груди и снежная равнина побежала назад, куда с меньшей скоростью. Зато высота стала такой, что рощица внизу, превратилась в аккуратный зеленый коврик, и стало значительно холоднее.
Начала понемногу опускать сомкнутые длани к земле и сразу же, полого, заскользила вниз, причем без всяких напряжений позвоночника. До земли, было не менее ста саженей. Не хотелось, но надо было возвращаться назад. Повела руками влево, и тело послушно вошло в широкий вираж.
Стоп! А куда это назад? Перед очами, несмотря на то, что она отлично видит ночью, расстилалась белое море, помеченная зелеными островами леса. В каком направлении лететь, в какой стороне находится Гарда — она не знала.
Некоторое время летела наобум, вглядываясь то в землю, то в ночные сумерки перед собой, но ничего такого, что подсказало бы ей путь назад, ухватить не удавалось.
Поднялась выше саженей на пятьдесят, и ей показалось, что вдали, по шуйце, сверкнул и погас красный огонек. Подправила полет в этом направлении
