самолюбие.
Надеялась, что только тогда, он заговорит с ней не потревоженным разумом, а душой, если она еще жива. Что он поведает ей о своих мытарствах и горестях, и тем самым облегчит затуманенное сознание.
Но надеялась она зря. Чуда не произошло. Её слова не достигли цели.
Роман рывком поднялся, налил полную кружку меда и залпом выпил. Вытер дланью усы и развернулся к Ольге:
— Ты кого чернить посмела? Кого своими розовыми соплями о какой — то любви, обмазать вздумала? Меня, князя по крови в пятом колене?
Кто дал тебе, безродному подкидышу, право спрашивать ответа у
Как ты посмела, требовать от меня отчета о моих мыслях и чаяниях?
Ты — которая плела заговоры за моей спиной, пользуясь моим покровительством в обмен на своё тело?
Ты — которая колдовством и заговорами отвадила меня от женщины, которую я любил. Которая была отдана мне в жены нашими богами!
Ты — которая сглазила, и тем самым убила, мою жену и будущего ребенка
Ты — которая грязным наветом на славного Калину, отправила за облака мою матушку!
Ты — которая путем сговора с боярами и купцами, завладела княжеским столом!
Ты — которая всячески затягивала мое освобождение из страшного плена и дожидалась моей погибели, чтобы без помех править моим княжеством! — Роман уже не говорил, он кричал, густо брызгая слюной. Очи были черны от гнева, рот перекошен от всесильной злобы:
— Запомни, ты, исчадие подземного мира! Я не уступлю тебе княжение, ни при каких условиях! Пока я буду жив, я буду желать твоей гибели! Я буду поднимать народ на бунт, буду подсылать к тебе убийц, буду сам караулить тебя в засадах.
Нам не жить на моей земле вместе. Ты сейчас сильнее, за тобой стоит моя дружина. Воспользуйся своим могуществом: прикажи убить меня! Иначе, я найду способ избавить мир от такой гадины, как ты. — Рука Романа метнулось к рукояти меча, но на пол — пути остановилась. Видно, в последний момент, разгоряченный рассудок напомнил ему, с кем он имеет дело.
Ольга поднялась со скамейки: она уже приняла решение. Усобицы не будет! Она не будет оспаривать княжескую власть законного, потомственного князя Романа. У него прав на княжескую корону больше. Великая Воительница — уйдет! Осталось только убедить себя в правоте исхода и только тогда поведать об этом
Роман тоже встал во весь рост. Он уже понял, что сейчас он услышит главное, вполне возможно — свой приговор. Но решительность его не покинула и путей к отступлению — не искал. Ольга заговорила тихим, спокойным голосом:
— Я приду сюда во второй половине дня и сообщу тебе свое решение. Ныне, могу сказать только одно: мешать, тебе властвовать — я не намерена. Остальное услышишь опосля, вечером.
В дружинной горнице было не протолкнуться. Собранные, повелению Воительницы, сотники занимали три длинных лавки. Слева от её стола, на скамье, возле самой стены, сидели самые главные в дружине: Демир, Унибор, Ратища, Яков и Симак. Справа, на короткой, но мягкой, подбитой толстым бархатом седушке — Фиадор, Ерофей и Архип.
В помещении царила удивительная тишина. Воительница, стоя за своим столом, смотрела в окно, как будто, боялась встретиться взглядом с кем — то из присутствующих.
Присутствующие — зрели в пол. Тишина давила: только — что Воительница объявила о своем решении покинуть стольный город и передать бразды правления княжеством, законному правителю — князю Роману.
Новина подействовала на собравшихся, как ушат холодной воды. Если сказать, что соратники были ею огорошены — значит, ничего не сказать. Они, известием, были раздавлены!
Как же так? Более чем успешный поход, народное почитание, даже не почитание — трепетное преклонение — и вдруг такое решение. Недоумение застыло на лицах боевых побратимов.
Наконец Ольга отвернулась от окна:
— Братья, не осуждайте меня поспешно и не заслуженно. Постарайтесь понять меня! Ну не могу я поступиться против себя и своей совести! Не могу я развязать усобицу за княжеский престол.
Согласитесь: не можно на одном троне сидеть двум правителям, не можно на две головы водрузить одну корону! Управлять княжеством в две руки и в две головы, возможно только тогда, когда рядом стоят два трона и на них восседают князь и княгиня: законные муж и жена.
У нас с Романом все к этому шло. Но все изменилось после страшных испытаний, которые выпали на его долю в проклятом плену. Как его пытали, как унижали — мы никогда не узнаем.
— Мы лишь ведаем, что князь этих лишений не сдюжил, сломался! И нет у нас права корить и осуждать князя: это могут делать только наши боги. Только в их воле судить своего помазанника!
