время — еще и Соколик, вместе с кудлатым, широкоплечим мужиком, обряженным в заношенную каторжанскую робу.
Ольге показалось, что она его уже где — то видела. Напрягла память и она услужливо подсказала: да это же тот самый любитель женской ласки, которого она, давным — давно, в прошлой жизни, спасла от виселицы!
На них пока внимания тратить не стала, вновь обратившись к Архипу. Он, в сторону Ерофея и Фиадора, даже не обернулся!
— Думаю, что ты поступил правильно, мировой судья! Как иначе можно считать, если ты, в зародыше, пресек разор и смуту. Спасибо тебе, от всего сердца, за службу! — Архип подобрал живот и расправил могучие плечи:
— Рад служить тебе верой и правдой, Княгиня! На меня ты, всегда можешь положиться! Я, по своей натуре и должности, на которую ты меня поставила, одним словам и пламенным речам, верить не приучен. Мне факты подавай, да еще позволь своими очами зреть то, в чем меня убедить хотят! Такой уж я уродился, таким меня служба отечеству сделала.
Ольга, удовлетворенная словами Архипа, кивнула головой и перевела взгляд, на понуро стоящих, Ерофея и Фиадора:
— Дорогой Архип, поведай мне причину, если знаешь, как так случилось, что оставленные радеть за стольный город в мое отсутствие, уважаемые в Ивеле люди, допустили врага в город. А перед державной Княгиней — захлопнули ворота? — Архип смешался и недовольно засопел:
— Прости, Матушка, но на этот вопрос, пусть ответствуют они сами. Не могу я глаголать о причинах такого поведения городского головы — в его присутствии. Не ведаю я о них, а если бы и ведал — все равно не стал. Поносить свое начальство, я не приучен! — Ольга отметила, что Архип в своем ответе, не упомянул Ерофея, как бы снимая с того ответственность, за произошедшие события. Что это: забывчивость или намек на его непричастность к ним? Но, несмотря на это, она должна была согласиться: Архип имел свои убеждения, с которыми ей нужно было считаться:
— Ну что ж, мировой судья, мыслю, что ты в этом прав! Попробуем узнать правду из первых рук. Боярин Фиадор, ответствуй, что ты зришь сей момент: Княгиню Ивельскую или колдовской морок? Воеводу Демира или происки волхвов Гардийских? — Голос Воительницы не предвещал ничего хорошего: столько в нем было негодования и металла. Фиадор в испуге попятился назад, но наткнулся на стоящего за спиной Ерофея и замер. Молчание затягивалось, и на скулах Княгини начали проступать пятна гнева. Наконец городской голова кое — как собрался с духом:
— Смилуйся Матушка! Прими во внимание мое старческое скудоумие! Ныне зрю, что вы не морок, вы — настоящие! Это на меня он нашел, когда я князя Романа, в его тереме слушал! Жутью дохнуло на меня от его рассказа: я ведь всю свою жизнь верил в колдовские способности волхвов, поэтому не мог усомниться в его правдивости. Уж очень правдиво вещал Роман!
Старые люди бают, что колдунам под силу, заменить живых людей, неотличимым мороком, а под их личиной спрятать выходцев из темного мира, злобных и беспощадных к нам, людям.
Роман сказывал, что им бы только войти в город, а тут уж они свою натуру кажут: сыроядцы они по природе и по другому, жить не могут! Питаются только человечиной, в первую очередь выбирают для утоления своего чрева — детей и женщин! А в отсутствии их, не брезгуют и мужиками!
Его, сыроядцы, тоже собирались в пищу наладить, да слава светлым богам, дружина Лиходеда вовремя поспела. В той битве от неё только четверть осталась, остальные гриди полегли в неравной схватке.
Подземные твари — они ведь совсем как мы, только силой обладают немереной! Против их одного, наших пятерых воинов ставить надо!
Баял, что теперь наше войско из одних сыроядцев состоит, и оно уже на подходе к городу. Если мы вам ворота откроем, то через седмицу, город прахом пойдет не останется в нем ни одного жителя. Одна у нас надежда: на наших воев и остатки дружины воеводы Лиходеда.
От таких новин, у меня тело гусиной кожей покрылась и в портках мокро стало. Да и не только у меня: все кто присутствовал в тереме князя — синими от страха стали!
Поведав все это, князь велел остатки воинства Лиходеда, запустить в город и разместить их на подворье дружины, что мы и исполнили. Ни у кого не вызывали сомнения слова князя: таким образом разве шутят? Он же истинный князь: князь по роду, по крови! Он же пуповиной связан с народом княжества! Не может желать светлый князь беды своему народу! И так думали все бояре и купцы. — Фиадор оглянулся в сторону Архипа и поправился: — Или почти все!
Воительница до зубовного скрежета сжала зубы. Ножом по сердцу прошлись слова Фиадора: «Он же истинный князь, князь по роду и крови!»
Это же открытое напоминание ей о том, что она не имеет прав на княжеский стол, при здравствующим наследном правителе. Все по традициям, все по законам, которым много сотен лет. По ним жили деды, по ним живут отцы, по ним будут жить дети и внуки. И это — правда жизни, о которой ей надо всегда помнить!
Тяжелая плита осознания, что она занимает неподобающее ей положение, непосильным грузом навалилась на плечи: а действительно, по какому такому праву она заняла княжеский трон? На него тебя посадили жители самого главного города княжества? Ну и что из этого?
— В те времена для княжества настали черные дни. Тогда для него стоял вопрос жизни и смерти: вокруг враги, аки хищники, голодные, зубастые, готовые вцепиться в горло слабому соседу.
А тут, как на блюде — богатое, сытое княжество, по какому — то случаю оставшиеся без правителя, без головы, а значит — без надежной защиты. Сама судьба толкает хищников: кусай, рви его податливое тело, пей его кровь. Все равно отпору не будет! Вот тогда и призвал меня народ на княжение.
