вытирающему белым платочком взмокший лоб.
Ещё сегодня утром, когда Хлоя потащила её в церковь, Эмили всячески отговаривала подругу от этой затеи, уверяя, что сама всё сделает. Как-нибудь в другой раз. Но Хлоя была настроена решительно и неотвратимо. Поэтому Эмили пришлось смириться с упрямым нравом подруги и молча следовать её плану.
А план был до невозможности прост: освятить квартиру и «прогнать злого духа». Эмили на всё это смотрела с легким скептицизмом, так как знала истинную причину погрома в квартире, но для успокоения души Хлои — и своей в частности, — она согласилась на весь этот фарс.
Отец Стефан, увидев следы на стенах, поспешно перекрестился, что-то запричитал себе под нос, и принялся за дело, вытаскивая свечи и другие странные приспособления из небольшого саквояжа.
Эмили смотреть на это не стала, а отправилась на осмотр других комнат. Хлоя же осталась стоять рядом со священником, постоянно задавая какие-то вопросы, чем мешала ему выполнять свою работу. Но священник был поистине терпеливым. Он отвечал сдержанно и спокойно, передавая уверенность и Хлои, хотя Эмили могла поклясться, что и сам священник был напуган увиденным. Просто не показывал этого.
В остальных комнатах всё было точно так же, как и до момента её побега. Все вещи лежали на своих местах, и больше погрома нигде не было, только в зале, где всё и произошло.
Каждый раз, когда Эмили проходила этот самый зал, она едва заметно вздрагивала, вспоминая события того вечера. В голове до сих пор не укладывалось, что мужчина, к которому её так тянуло, оказался… зверем. Настоящим диким зверем. Который пытался загрызть её. Она с содроганием вспоминала оскаленную пасть с огромными острыми клыками и горящие желанием уничтожить зелёные глаза. Это всё происходило словно не с ней, но в то же время Эмили ясно понимала, что это не плод её фантазии. Оборотни существуют. И с одним из них она…
Эта мысль поразила настолько резко и неожиданно, что Эмили едва устояла на ногах.
«Душ. Мне срочно нужен душ» — на трясущихся ногах, придерживаясь за стену одной рукой, она направилась как можно скорее в ванную комнату.
Сейчас Хлоя и священник были слишком заняты, чтобы её останавливать. А действительность слишком грубо ворвалась в её сознание. Поэтому горячий душ, много, очень много, геля и жесткая мочалка, стирающая кожу, были для Эмили сейчас жизненно необходимы. Иначе она правда сойдёт с ума.
— Эмили! — в дверь ванной затарабанили, и взволнованным голосом подруги потребовали: — открой! Слышишь?
Она слышала, но просто не могла остановиться. Кажа горела огнём и покраснела, но Эмили продолжала раз за разом с остервенением тереть её, словно и вовсе пытаясь содрать с себя слой за слоем.
— Если ты решила там убиться, то только попробуй — я сама тебя прибью! — Сквозь шум воды послышался полный негодования и тревоги голос Хлои. — Эмили!
Кажется, подруга начинала паниковать. Хотя Эмили не понимала, что в этом такого: она просто решила принять душ. О чём и сообщила чуть подрагивающим голосом.
— Да ты «принимаешь душ», — передразнила рассерженно Хлоя, — уже сорок минут! И это только то время, что я знаю! А сколько ты тут была до этого? Выходи немедленно!
— Хорошо, — Глубоко вздохнув, Эмили признала правоту подруги, и нехотя откладывая мочалку, — выхожу. Только принеси что-нибудь из одежды.
Уже после того, как спровадили священника и кое-как прибрали погром — с диваном пришлось распрощаться: его в скором времени ждала отправка на свалку, — девушки сидели на кухне и мирно пили чай. Разговор никак не клеился. Хлоя пыталась узнать, что произошло с Эмили и почему та закрылась в ванной, а потом вышла оттуда красная как рак, но так ничего толком и не добившись, насупилась и перестала терроризировать вопросами. А Эмили, после того всплеска эмоций, просто чувствовала себя опустошённой. Словно из неё вынули все эмоции, оставив лишь пустую оболочку.
- Как думаешь, подействует? — Отстранённо поинтересовалась Хлоя, разглядывая что-то в своей чашке.
— Не знаю, — Эмили в ответ апатично пожала плечами.
— Родителям не собираешься об этом говорить?
Выразительный взгляд сказал обо всём лучше слов.
— И что теперь собираешься делать? — подруга отставила полупустую чашку в сторону и обвела квартиру взглядом: — Со всем этим?
— Пока не решила. Может продам её или обменяю.
Данные слова подругу не обрадовали, даже возмутили.
— Но ты же вот только недавно её купила!
— Хлоя, — Эмили устало протёрла ладонями лицо, — я…, наверное, не смогу здесь жить. После всего… Мне страшно, понимаешь?
И она ничуть не юлила. Ей на самом деле было страшно здесь оставаться. Вот только причина была совершенно другая. И говорить о ней в открытую она не могла.
