Антон тут же разжал пальцы и ретировался за дверь.
Каждый раз, когда Роман смотрел на меня, мне казалось, что я лечу в огненную пропасть с языками раскаленной магмы на дне. Они лижут мне сердце и обжигают душу. Он умел смотреть так, что тут же выбивал дыхание из легких, заставлял ощущать трепет во всем теле и невероятное волнение. Особенно когда этот блеск разгорался все ярче и ярче.
- Привела тебе воровку, сын. Влезла в кабинет твоего отца и рылась в ящиках. Может, искала код от сейфа. Я еще вчера хотела тебя спросить, где ты взял эту пигалицу, но не хотела беспокоить.
Огинский на нее не смотрел, он продолжал смотреть на меня, чуть приподняв уголок чувственного рта в едва заметной усмешке. Медленно подошел к нам, протянул руку и снял невидимую пылинку с моих волос.
- Это правда?
Пламя обернулось вокруг сердца и заставило пропустить несколько ударов снова.
- Нет... то есть, да.
- Так да или нет?
Полоснул металлическим голосом по нервам.
- Я перепутала ключи, но я не рылась, я... думала, что мне нужно там навести порядок. Я ведь теперь убираю в другом месте. Ключ упал, и я просто их перепутала. Я не воровка.
- Ложь! Она не убирала! Когда я вошла - она рылась в твоем альбоме с фотографиями. Я не удивлюсь, если фото просочатся в прессу и появятся на первых полосах газет! Ты не знаешь, на кого она может работать.
Огонь в глазах Огинского погас настолько быстро, что у меня дух захватило от этой перемены. Светло-коричневый цвет приобрел сероватый холодный оттенок.
- Обыщи эту дрянь, она наверняка еще и что-то украла. У отца золотые запонки лежали в шкафчике. Я понятия не имею, как эта... вообще попала в наш дом? Я не верю, что это ты ее привел! И она смела мне дерзить, это ничтожество! Плебейка! Повысила на меня голос! Уволь ее немедленно!
Огинский резко поднял руку вверх, я зажмурилась, а его мать замолчала.
И продолжает мне в глаза смотреть, а я боюсь этого взгляда намного больше карканья Вороны. Что-то страшное там на дне его глаз... такое же, как у мальчика на фото. Боль и тоска. Они сидят глубоко на самом дне, и он прячет их за серо-грязным льдом равнодушного взгляда.
- Ты что-то взяла?
- Нет. Я ничего не брала.
- Иди к себе, Надя. Мы потом поговорим.
- Надя? Что значит иди к себе, Надя? А обыскать? Я уверена, она что-то прячет в рукаве. Пусть ее закроют в кладовке до выяснения обстоятельств.
- Замолчи! - резкий жест в сторону мадам Огинской. - Иди к себе. - очень тихо, а я понимаю, что лучше бы рявкнул, потому что этот почти шепот хуже рыка. Потому что мне не по себе от его реакции, не по себе от всего, что он сейчас говорит. Я ожидала чего угодно, только не того, что он мне поверит. Впрочем, его «потом поговорим» могло означать что угодно.
Я вышла за дверь и прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат после напряжения колени. Наверное, так страшно мне последний раз было лишь тогда, когда он сказал, что мы едем домой, а потом....
- Что это было, Роман? Что за спектакль?
Голос Вороны задребезжал за дверью и заставил меня поморщиться.
- Никаких спектаклей, мама. Спектакль у нас устроила ты.
Меня всегда поражала его способность сохранять это ужасающее и жуткое спокойствие, которое навевало страх намного сильнее, чем яростный вопль.
- С каких пор я должна терпеть унижения от какой-то... воровки, которая украла ключи и влезла в святая святых этого дома?!
- Не зли меня, мама. И не говори, что она украла ключи, которые носит в кармане Кристина и спит с ними в прямом смысле этого слова! Ключи, которые не доверялись ни одной из горничных, ключи в одном единственном экземпляре, пропажу которых она обнаружила бы в ту же секунду, как они пропали! Ты зачем-то решила подставить Надю. Я только пока не могу понять - зачем?
- Значит, это правда? Правда, что мне вчера сказали? Ты трахаешь какую-то шлюху и оставил возле себя прислугой, потому что она тебя отвергла? Это умелая игра, сынок. Хитрые твари никогда не сдаются сразу.
- Осторожно, мама! Она не шлюха! Следи за словами!
Я закусила губу.
- Ага! Вот оно! Она не шлюха! Как и твоя жена, да? Она тоже не была шлюхой и наставила тебе рога с охранником! Интересно, если бы жив был отец, вы бы и эту делили...
