Но я считаю, ни что не может толкнуть по-настоящему любящее сердце на преступление. Как он мог отправить свою любимую на эшафот?! Подставить, сдать этим извергам с потрохами. Да кем бы она ни была! Пусть даже бесчувственной ведьмой! Подставил, предал! Разоблачил за десять золотых монет. Она до последнего вздоха проклинала Тура и умерла с его именем на губах. С того дня и начались его скитания по миру. А закончилось все в нашем селе. Именно из Совунмы он отправился искать несметные богатства и нашел свое проклятие в черном замке. С этого момента и началось полнейшее безумие, которое трудно понять, но я осознала главное. Мое будущее, любовь и счастье теперь под угрозой. Стоит Демьяну внимательно прочитать эту книгу сначала до конца, и он отправится в лабиринт. И тогда я потеряю его навсегда. Я гнала от себя мысли о том, что сестра могла выжить, ведь мы с мужем лично похоронили ее останки.
Я остановила взгляд на последней надписи. «На пике ночи являет он свое лицо, а на рассвете зверь в объятья лабиринта отдается. И день за днем, за годом год, за веком век он в своем замке остается. Несметные богатства охраняет, страшную тайну бережет, а тот, кто эту тайну разгадает, сокровища навечно заберет».
Словно напутствие тем, кто захочет пройти по его пути!
Я много раз перечитала последнюю цитату, стараясь вдуматься в каждое слово. «На пике ночи являет он свое лицо» — означало то, что ровно в три часа ночи оборотень становится самим собой. Именно так обозначали глубокую ночь во всех романах, что я читала. Это время всегда считалось мистическим. А в некоторых книгах говорилось о том, что в три ночи достаточно посмотреть на небо и поговорить с богами, чтобы они услышали твою просьбу. До дня обряда я делала это каждый день. Молилась о том, чтобы Дарена осталась в живых. Не сработало.
Я черкнула на обратной стороне обложки чернилами 3:00. А потом спохватилась. Поняла, что сделала глупость и попыталась стереть надпись, но Демьян открыл глаза и посмотрел на меня, ожидая вердикта. Я глубоко вздохнула и закрыла книгу. Непонимающе пожала плечами. Ведь прекрасно понимала, что если сейчас наведу его на нужную мысль, он тут же отправится в лабиринт убивать оборотня. Я не хотела рисковать его жизнью. Эта никчемная месть не должна случиться. Сестру не вернешь.
— Я не знаю, что означают эти слова.
Я так привыкла скрывать истинные чувства и врать в лицо, что Демьян не понял лукавства. Он поднялся с постели и взъерошил волосы. Потер лоб и покачал головой.
— Если ты ничего не нашла, то мне и перечитывать не стоит.
Он выхватил книгу у меня из рук и со злостью поджал губы. Открыл шкафчик тумбочки и небрежно зашвырнул туда реликвию. От громкого хлопка я вздрогнула. Может, стоит сказать ему правду? Нет! Он не остановится! Не зная, как убить оборотня, он вряд ли пойдет в лабиринт. Хотя… Лучше об этом не думать. Такую потерю я не переживу. Пусть лучше вымещает злость на мне, чем окажется в лапах зверя. Как бы цинично это не звучало, мне плевать на селян и семью Ратибора! Пусть оборотень забирает одного за другим, ведь нас с Демьяном проклятье обошло стороной.
Все благодаря сестре…
— Ты куда? — остановила я Демьяна у выхода из комнаты.
— Мы встречаемся с Ратибором в лаборатории. К ужину буду.
Я улыбнулась, подбежала, погладила его руку и поцеловала в щеку. Он задержал на мне загадочный взгляд. Его глаза искрились, и я не понимала почему. Демьян провел рукой по моим волосам, пальцем коснулся шеи и прильнул к губам. Не успела я насладиться нежным поцелуем, как он отстранился и вышел из комнаты. Я долго стояла на месте, притрагиваясь к еще влажным губам, и не сводила взгляда с дубовой двери. Один короткий миг наполнил мою душу счастьем, и я с горечью подумала о том, что его подарила мне сестра ценой своей жизни, а со времени захоронения я даже ни разу не пришла почтить ее память.
Я резко сорвалась с места, накинула теплую мантию и вышла на улицу. Сразу направилась в сторону рынка, чтобы купить цветов. Тщательно выбирала букет. Белые оринии, лепесток к лепестку, как она любила. Я знала, что красные цветы для сестры всегда олицетворялись со смертью.
Мне упаковали покупку в бумагу, чтобы не помять по дороге. Я несла букет аккуратно, с трепетом, словно дитя. Мне казалось, что помнись хоть один лепесток и Дарена будет не дольна. Так странно, со дня обряда она мне не снилась. Хотя скорее это к лучшему. Чувство вины не позволило бы насладиться счастьем.
На кладбище было тихо и пусто. Так спокойно и безмятежно, будто оказалась в другом мире. Я прошла по тропинке к обелиску Дарены, и вздохнула, увидев ее красивое лицо. Развернула цветы, возложила их и скомкала бумагу в шарик. Бархатные лепестки зашевелились на ветру. Я отошла на шаг от могилы и опустилась на колени. Склонила голову и закрыла глаза. Начала молиться об упокоении души. Благодарила сестру за спасение моей жизни и просила прощения за предательство.
В месте пореза кольнуло болью, и я распахнула глаза. Посмотрела на рану и ужаснулась. Она загнивала, и сквозь корочку присохшей крови сочилась желтоватая вязкая жидкость. Ладонь опухла, и краснота поползла вверх по руке. Меня замутило от страшного вида. Приложив кусок бумаги к ладони, я ушла с кладбища и направилась к лекарю. Он, как назло, жил в дальнем конце села. Я бежала и посматривала на рану, которая подергивала. Раньше не придавала этим ощущениям значения. Меня больше волновали обряд и свадьба.
Пока я добралась до дома лекаря, истратила все силы. Постучала в калитку, пытаясь перевести дух. Мне открыла пожилая женщина — мать
