…голос старческий, исполненный мудрости и достоинства:
– …грешник никогда не ступит на Небесную Твердь и не войдёт в Сияющие чертоги… Запомнил?
– Да и даже записал! – бойко отвечает юноша, что стоит коленопреклонённым у ног вещавшего старца, и щёлкает кнопкой на гологафе. Почти белая прядь пересекает чистый лоб, а в голубых глазах совсем не по-небесному пляшут бесенята.
Старик треплет юношу по плечу: когда молодой человек поднимается во весь рост, то оказывается на голову выше вещуна.
– Думаете, они поверят? – он возится с приборами, настраивает. Старец перебирается на некое ложе, наподобие стеклянного гроба.
– Ещё как поверят! Заветы и запреты – самое мощное оружие. Мы придумали идеальный вариант управления: заснуть.
Он устраивается поудобнее, юноша подсоединяет к его телу прозрачные проводки.
– Мы спим, а они боятся нас и потому слушают! Это, знаешь, как с родителями. Дети, когда те уходят или ложатся отдохнуть, шалят, но всё время, подспудно, ждут возвращения или пробуждения и кары за шалости. Если они не разумны. Разумные дети стараются не будить, не шалить, выполнять заветы. А можно поступить ещё круче – назначить им няньку, вроде строгую, но добрую. По сути, нянька ничего особенно и сделать-то не может, но она блюдёт, а, значит, тоже внушает страх. Великий Охранитель – око спящих. Так они станут звать тебя.
Юноша улыбается горько.
– Или просто проклинать…
– Не решатся, – старик откидывается на ложемент и прозрачная крышка криокамеры закрывается.
И вот уже юноша один на один с огромным кораблём и почти разрушенным миром. И ему остаётся только следить за агонией. Миру внизу не выжить, но почему-то от этого больно.
Юноша настраивает зрительное окно и смотрит вниз. Над землёй тянется мутный зеленоватый смог, а сама почва под ним красная, как вечная рана. На ней ничего не растёт.
–… когда мы прилетели сюда, всё было по-другому. Помню, меня, карапуза, – рассказывает он молчаливым серебристым панелям, – отец подносил к иллюминатору, и я видел свечение. Нежное, зеленоватое, от него становилось тепло, как от маминой руки на лбу. А ещё слышалась песнь. «Сильфиды, – говорил отец, – самые прекрасные создания во вселенной».
Сильфиды наполнили свой мир красотой и гармонией. Люди под их правлением благоденствовали. Строили города, развивали науку, занимались искусством. И не воевали.
Всем всего хватало. Никто не голодал, не мёрз, а если и заболевал – то к то всегда мог обратиться в лучшие медцентры.
О, а цветы! Сколько их росло! Прежде он никогда не видел цветы и не ощущал их аромат.
Однако он был мал, а взрослые, которые привезли его сюда за миллионы световых лет, пришли убивать.
Они не любили красивое.
Сначала уничтожили всё творчество, лишили мир текстов. А потом – внушили людям, что сильфиды – зло. Они – противники их, богов, несущих благо.
Иногда адепты спрашивали: «Что за благо?». Но новые боги, пришедшие издалека, не терпели вопросов. Они ждали слепой веры и раболепия. Некоторых, самых любопытных, боги приглашали сюда, на корабль. Люди с поверхности звали корабль Небесная твердь, очень удивлялись, как он летает по небу и меж звёзд – в их процветавшем при сильфидах мире такого не существовало.
А мостик – за стеклом и полный сверкающих кнопок – и вовсе завораживал.
«Сияющий Чертог!» – восклицали люди с поверхности.
Оружие пришлых и вовсе лишало их воли.
«Глупые сильфиды, если воюют с богами. И учат глупости нас», – сказали тогда люди и отрекались от прошлого.
Но боги знали, зачем явились сюда: в их галактике шли бесконечные войны, и только тот, кто владел невероятно мощным оружием, мог победить. Они услышали о Розе Эмпирея, что была в этом мире, и явились за ней.
Роза – аппарат, способный уничтожать миры, а не то, что корабли, – действительно имелся на крыше одного из небоскрёбов. Но как он работает, жители поверхности не знали, а сильфиды – говорили загадками: железный цветок распуститься от цветка в сердце. И рассказывали легенду про детей розы. Но они, мол, давно умерли и вместо них появились сильфиды. Сами – не обладающие силой, а получающие её от зерна. Якобы смени той самой первой розы, которая дала жизнь этому миру.
– Наш мир родился из цветка, – шептали сильфиды, умирая, – и вернётся в цветок. Славься, Роза Эмпирея, светоч заблудших.
Металлическая роза молчала, но вокруг неё всё же парили охранники – драконы, которых местные звали «ангелами», ведь те берегли святыню.
Пришлые захотели вырастить «детей розы» искусственно. Открыли лаборатории и стали проводить эксперименты, терпя неудачу за неудачей. Мутантов, что рождались в результате таких опытов, они поселили в красной пустыне. Отгородили трубами, по которым шёл и выплёскивался наружу ядовитый газ. Но мутанты каким-то образом выживали на отравленной выжженной территории. А жители Страны Пяти Лепестков – единственного на планете материкового государства – прозвали те трубы, наставленные густо и компактно, Сумрачным Лесом, а область за ними – Залесьем, страшной, дикой,
