зерно мамино блестит.
Сильфида! Нашла!
– Тоже рада, – и не вру, главное, – мы с тобой – одной крови.
Она лыбится горько, ранено:
– Верно, всегда думала, что Маша – лучшая часть меня. И вот в книге, о которой рассказала она, нахожу её копию.
– Эй-эй, полегче! – вскидываю руку вверх: ишь, куда понесло! – Для кого книга, для кого – жизнь. И Ульта, сестра моя, отдала себя, чтобы ты была.
– Ты знала Ульту? Мать Айринн?
– Чумная чё ль? Разве Айринн – не ты?
– Я и не я, – грустно произносит она. – Двоедушица. По большей части, Ирина, крёстная сестра Маши, ну с ней тебя сравнила, но иногда проявляется Айринн.
– Шиза, в общем.
– Вроде того.
Как жахнет!
Мы отлетаем к стене, она ударяется головой и на некоторое время отъезжает.
Тереблю, вою. Зырю вокруг, Серый сам ныкается, помогать не спешит, а те двое – так заняты взаимоубиением, что готовы снести мир! Придурки!
Но она слабо пищит, как зерножорка, и всё-таки очухивается. Затискать готова.
Привстаёт, лыбится вновь, в сильную играет.
– Как ты?
– Нормально, – только голос ещё тише стал. – Юдифь, ты сказала про Ульту и что мы с тобой одной крови. Ну, ты и Айринн, вернее. Что значит?
– Проект был, хотели Розу вырастить, но мы от них сбежали, и нашли Мать. Она отдала свою розу мне, а Ульту направила к людям, чтобы она вышла замуж и родила тебя, сильфиду. Она дала Ульте вот это зерно, – указываю на шею, Айринн или Ирина, хватается руками.
Рассказ её пугает, судя по зенькам, которые вот-вот на лоб скаканут.
– Охранитель говорил про розы, что они цвели всюду, – рассеянно бормочет, зырит под ноги и бледная вся.
– Ты знаешь Охранителя?
Офигеть! Сюрпай, прям.
– Да, видела его дважды, – делается мечтательной, – сначала он зайцев давил и сказал мне про тетрадь, а потом – про пузырь и розы.
– Вот же мутильщик! – возмущаюсь. – Не может прямо. Кароч, хорошо, что мы с тобой нашлись. Роза и Сильфида должны спасти мир! Ты тетрадь, кстати, нашла?
– Да, но пока до конца не поняла, как действует.
– Ничего, поймешь. Хотя, канеш, побыстрее надо.
Тут Серый уши строполит. По стеночке к нам ползёт и влазит нагло и беспардонно:
– Здравствуйте, миледи, – и скребёт ногой по земле. Одно слово: ушлёпок! – Вы разве не хотите разнять этих буянов?
И пальцем за спину, зёнькой косит, блымает: мол, зырьте, что творят.
А творят чёрное! Чую, армагедец наступит раньше.
– А у вас есть идеи? – говорит Айринн, и все мы увиливаем от ливня камней и искр, что летят в нас. Ныкаемся за выступ. Не знаю, как у них, а у меня сердце в горле, вот-вот на землю шлёпнется.
Серый усаживается наземь и разводит руками.
– Думал, у вас есть…
– Я не больше вашего знаю о салигиярах, а может и меньше.
Распирает, ибо одна в теме, чё они сцепились.
– Они давно знакомы, – говорю. – Учились вместе.
– Ааа, – тянет Серый, будто въехал. – Так у них встреча выпускников?
– Неа, – мотаю башкой и закрываю её руками, потому что снова летит, – Тодор не выпускался. Бэзил его слил. Того наказали, а ещё судью там какого-то слил, Эйдена, вроде. Тому тоже крылья отрезали…
– Что? – восклицает она.
– Что слышала, – кривлю морду. Не люблю, когда переспрашивают, да ещё с таким выражением. – Сливщик этот чёрный. У нас таких на раз чморят. В Залесье бы не выжил, Тодор чё-т церемонится.
Думала, мы тоже сцепимся, так она зыркнула! И, поди, та ещё волосянка бы вышла, но тут мимо чё-т как метнётся – яркое, по зенькам – вжик! Хоть,
