– Но иногда брала чёрное не в склянке, а собирала с листа, и писала на другом. Выходило куда чище, чем из склянки. И Охранитель сказал: оживить черноту. Знаешь, когда пишем, всё написанное будто оживает.
– Ты гений! – обнимаю её. – Как сразу не дошло: не нужно знать, как тут всё работает, нужно заставить его заработать, как мне нужно.
Ноты суть знаки. Графическая запись одного из многочисленных языков, которыми природа пытается говорить с нами. Но мы – слушая её – переводим в понятный себе формат. Формат, которого проще будет воспроизвести. Знакопись на шкуре гепарда не доступна расшифровке, те письмена поймут лишь немногие. Эти, пройдя необходимую подготовку, сможет прочитать любой.
Имена нотам дал бенедиктинский монах Гвидо д'Ареццо ещё на рубеже X-XI веков: ut, re, mi, fa, sol, la, si. Это – акростих, обращённый к святому Иоанну.
Но позже заменили не только название первой ноты – с ut на do, но и изрядно поменяли интерпретацию названий. Теперь имена нот значат следующее:
Do – Dominus – Господь;
Re – rerum – материя;
Mi – miraculum – чудо;
Fa – familias рlanetarium – семья планет;
Sol – solis – Солнце;
La – lactea via – Млечный путь;
Si – siderae – небеса.
Если вдуматься – код гармонии.
Мироздание любит шифровать семёркой: семь нот, семь цветов спектра, семь небес счастья, семь чудес света, семь смертных грехов…
Семь – чтоб создавать миры.
Окунаю перо мысли в чернила творения и пишу на белоснежном полотне мироздания новую песнь для звёзд…
Ноты – птицами по проводам – рассаживаются по строчкам. И вот уже их хор ликует, прославляя рождающийся мир.
Дрожат стены и пол. И где-то там, в недрах гигантского корабля, взрываются криокапсулы спящих.
Жалости нет.
Созидая, творец отсекает лишнее.
На экране-окне я вижу, как рушится коридор, где сражаются Бэзил и Тодор, и их сметает, вышвыривает в пространство. Осколок – тонкий, длинный, будто игла, вонзается Бэзилу в грудь. Вижу, как невероятно широко распахиваются глаза моего ангела…
Он улыбается мне и шепчет:
И сквозь расстояние и время слышу его.
Капли его крови – сверкающей, совершенной – орошают землю, израненную горящими обломками Небесной Тверди.
И будь я ещё человеком, сердце бы моё лопнуло и глаза бы вытекли слезами. Потому что я не хочу в мир…
… где нет его улыбки…
Там…
***
