Лапа мой, вытянем. Теперь верю.
Кэтрин встречаю, как родную. Столько работёнки ей привезла. Зато и помощника – они со Стивеном быстро ладят. Знают о чём, лечить уходят без лишней болтологии. Всё чётко: этих ложите сюда, тех – туда.
Оставляю и иду к начальству. Старейшины в том доме, белом с плющом, за которым площадка, где «Харон» стоял.
Собрались деды за столом, смотрят недобро, будто я у них чё отобрала и не даю.
– Ваши дальнейшие действия? – эт самый старый. Бородой до глаз зарос.
– Жить, – говорю.
– А как именно жить?
– Лучше, чем вчера. Уж точно.
– Вы в курсе, что Страна Пяти Лепестков в хаосе гражданской войны: кругом грабежи и банды. Рай – единственно спокойное место сейчас. Да ещё, пожалуй, один шелтер на юге Летней губернии, у отца Элефантия.
– Не в курсе, но спасибо, что ввели.
Они сидят, я стою. С меня спрашивают, будто виноватая. Поэтому луплю прямо:
– Чего именно хотите от меня?
– Навести порядок. Вы – Роза Эмпирея, за вами пойдут.
– Постараюсь навести.
Кажется, они вздыхают облегчённо.
…Тодора выхаживают три дня, но когда узнаю для чего, взрываюсь:
– Что значит казнить? – ору на того самого глазастого бородача, что мне про порядок говорил.
– У этого… создания – руки по локоть в крови!
– Создания! – бешусь. – У вас тут сотен пять падших. Каждый – создание!
– Но не каждый убийца и псих! – он привстаёт в кресле, опирается на стол, и мы с ним пялимся зеньки в зеньки. – Он убил жениха Кэтрин. Ради развлечения. На базаре, на глазах у всех.
– Знаете что, умники, – жаль, что слюна у меня неядовитая, – вы тут сидели в белых домиках с плющом, а мы там – мёрзли в холщинах, дохли от зелёного дыма, глотки друг другу грызли за кусок. И если у кого-то от такой жизни ехала крыша, – это беда, а не вина. Он такую жизнь не выбирал.
– Вопрос с казнью решён и обжалованию не подлежит. Таким, как он, не место в Раю.
Матерю этого умника и бегу на площадь: сказал, Тодора повели уже.
И тут Тотошка бежит со всех лап, оклемался!
– Родилась! Она родилась!
– Кто же, кто?
Кидаюсь к нему, обнимаю.
– Сильфида. На Сильфидове острове. Сам зырил!
– Ты тут был?
– Только тушка, а душа – там! И остров – сказка. Скоро прилетит и она сойдёт.
Сильфида не помешает, думаю. По Айринн скучаю, блин.
Но отвлеклась, хватаю его, разворачиваю.
– Скорее, идём!
– Куда?
– На площадь, там Тодора казнят.
…виселица болтается и скрипит.
Тодору, кажется, пофиг. Расставил ноги, зырит на всех: ша, молекула! Ухмыляется. Ему не привыкать умирать.
Вот и приговорщик рядом: тщедушный, Тодору едва до груди, а вершить собирается.
Хочу рвануться, влезть, но тут Кэтрин. Побегает, срывает с головы белую лекарскую накидку, набрасывает на Тодора. И звенит голосом, чтобы каждому дошло:
– По старинному обычаю, если девушка готова выйти замуж за преступника, его должны отпустить. Я, Кэтрин Терон, беру этого мужчину в мужья. Отпустите его.
По толпе гул, а я лыблюсь, хоть и щиплет глаза.
Одна свадьба у нас всё-таки будет!
***
