И на затылок ей ложится теплая рука, притягивает к себе, утыкает носом в плечо. И выдыхают мужские губы:
– Я дождался…
И все хорошо и совсем не страшно. А что у Джона непонятный фон – так она привыкнет, дорастет до его уровня, и однажды он снимет при ней перчатки…
Лин не разбирала дороги. Воображение погрузило в почти уже достижимую мечту так глубоко, что вынырнуть не представлялось возможным.
И вот уже кончилась знакомая дорога, оказался позади овраг, а ноги все бегут… Рассеялся туман, взобралось на небосклон светило. Трижды наваливалась усталость, и трижды открывалось вдруг «второе-третье-четвертое» дыхание – Белинда почему-то больше совсем не уставала.
В себя она пришла только тогда, когда поняла, что майка под ее курткой насквозь мокрая от пота, когда увидела, что развязался на правом кроссовке шнурок, отрезвела окончательно, когда не узнала обступивший ее со всех сторон лес…
Назад возвращалась по наитию, по внутреннему компасу – дошла.
Вошла в калитку, заперла за собой створку, ступила в дом. И обалдела от того, что бегала, оказывается, два с половиной часа подряд.
– Ну как, готова к тренировке?
– Готова.
Она шагала за ним по равномерно освещенному коридору и улыбалась, как поддатая. Никогда не могла сдержать эйфорию, стоило ей очутиться в тягучем и бесконечно манящем биополе, состоящем из эфемерных запахов силы, власти и столь очевидной сдерживаемой мужественности.
– Надеюсь, не утомила мышцы с утра?
– Нет. Только бегала.
– Молодец.
Они приближались к уже знакомой ей двери, откуда через маленькую комнату – «операционную» с креслом – можно было попасть в постоянно меняющий очертания зал – «Пантеон Миражей».
И впервые Лин не думала о том, что ждет ее на сегодняшней тренировке – она ощупывала затылок Джона глазами. Понимала, что зря, что, наверное, нельзя, но никак не могла избавиться от любопытства, какое тело предстало бы ее глазам, увидь она Мастера Мастеров голым. Какой формы ноги… Гладкий ли, волосатый? Рельефный ли пресс? Вот спина – спина точно рельефная, потому что даже сквозь форму…
– Заходи.
Пропуская вперед через придерживаемую распахнутую дверь, на нее смотрели, как обычно – со смешинками на дне зеленоватых глаз. И чуть-чуть с осуждением.
Она ожидала того, что стало для нее обычным: бега до горящих легких, натянувшихся до стали собственных нервов, свиста воздуха, рассекаемого шашками полупрозрачных врагов…
Но случилось необычное – вокруг них в темноте зала загорелась голубоватая сфера. И раздалось:
– Сегодня мы будем проходить то, что называется «интуитивное ориентирование» – новое для тебя знание. Через минуту ты закроешь глаза и не будешь их открывать до момента, пока я не отдам приказ. Видишь эту точку?
К Белинде неспешно плыл во мраке крохотный фонарик – сгусток светящейся энергии.
– Да.
– Тебе предстоит отыскать его с закрытыми глазами. Понять его положение, почувствовать и верно указать. Сегодня я настрою твою собственную сферу так, чтобы ты могла по желанию в любое время дня или ночи проделывать тот же трюк – запускать в шаре появление точек и пытаться их отыскать. На этом занятии мы всего лишь попробуем это сделать, а дальше сама. У тебя будет неделя. Верно найденные огоньки будут записываться цифрами, словно счет. Потом проверю.
– А как же… Как же…
– Что?
Лин внезапно охрипла. Сообразила, что если не будет привычных боевых действий, значит, не появятся на ее теле и раны. И, значит, Джону нечего будет лечить. И они не поговорят – он попросту уйдет, завершив описание теории.
– А биться сегодня я ни с кем не буду?
– Нет.
И ухнул тяжелый камень куда-то в желудок. Зря настраивалась все утро, зря паниковала вчера, зря любовалась распустившим вдруг радужные лепестки цветком надежды.
– Мы приступаем, готова?
Белинда чувствовала себя обманутым посетителем десертной лавки, надеявшимся на шоколадное пирожное, а взамен получившим сухой
