Аманда подняла на него преисполненный чувством собственного достоинства взгляд, от которого Йен почувствовал укол совести.
— Я сделаю все ради сына, — ровно ответила она. — И зря ты его раздел — сейчас, в конце концов, зима, пусть и необычно теплая.
Йен разозлился на себя за то, что так старательно нападает на Мэнди. А она, в свою очередь, несмотря на его гнусные оскорбления, постаралась сменить тему разговора, чтобы наладить их отношения. Мужчина перевел взгляд на младенца.
— Он чавкает, словно поросенок, — заметил Йен.
Аманда, как истинная мать, тут же бросилась на защиту своего чада, одарив мужа гневным взглядом, но потом смягчилась. Она поняла, что мужчина пытается таким образом неумело завести разговор, и пожала плечами.
— Правилам этикета за столом он пока не обучен, — кивнула девушка и слегка улыбнулась. — Но в его возрасте все так себя ведут.
Она подняла свои лучистые глаза на супруга, и у Йена остановилось сердце, а затем пошло галопом. Как же он тосковал по ней, как скучал по этой светлой улыбке, что озаряла ее лицо, как желал дотронуться до нее сейчас. Но он тут же одернул себя, раздосадованный и сердитый, что стоило Мэнди поманить его улыбкой, и Йен готов был ей все простить.
— Откуда мне знать, каковы дети в этом возрасте? В лиффордской тюрьме не выдавали соответствующую литературу, — саркастически подметил он. — И благодаря твоим стараниям, дорогая женушка, я пропустил три месяца из жизни сына.
Аманда ощетинилась, но не произнесла ни звука, и Йен опять обругал себя за грубость. Он и так достаточно отомстил ей, забрав из родного дома и пригрозив лишить ее сына, не стоило постоянно жалить ее, словно змея. Но мужчина никак не мог успокоиться. Мысли, которые не давали ему жить за решеткой, сейчас жгли душу, будто кислота. Неужели, Мэнди тайно встречалась с Уилбургом за его спиной, там в лагере? Поддерживает ли она связь с этим проходимцем? И хоть немного раскаивается в своем поступке?
Аманда смотрела на него не обиженно, а как-то задумчиво, словно проводя в голове какие-то расчеты.
— Ты ведь никогда не поверишь мне? — рассеянно произнесла она, отрешенно глядя на мужа.
У Йена кольнуло сердце, но он тут предпочел пойти в атаку:
— Я тебя не останавливаю. Давай расскажи свою версию тех событий.
Но Аманда снова поразила его, лишь печально покачав головой.
— Ты не поверишь мне, — на этот раз ее слова звучали утвердительно. — Поэтому нет смысла объяснять.
Следующие три дня пути стали для Аманды сущим адом. Ангус, до этого молчавший, теперь решил устроить настоящий бунт. Не известно, что так возмущало малыша: долгое пребывание на свежем воздухе, не слишком жирное молоко матери, не получавшей достаточного питания, или другие, известные только ему причины, но ребенок не прекращал реветь ни днем, ни ночью.
Аманда совсем выбилась из сил, стараясь успокоить горланившего сына так, что сама готова была вот-вот разрыдаться. Йен помогал ей с ребенком, все чаще качая его на руках. Удивительно, но в объятиях отца Ангус вел себя спокойнее, это-то и пугало его мать. Мужчина то и дело странно поглядывал на жену, и Аманда боялась его мыслей. А вдруг Йен подумает, что она плохая мать, и когда они, наконец, доберутся до нужного места, заберет у нее сына? А муж, как специально, постоянно сопровождал свои мысли едкими фразами:
— Ты, сынок, пошел характером в мать. Настоящий бунтарь. Яро требуешь то, что тебе хочется, не задумываясь о том, какого от этого близким людям.
Когда они все же добрались туда, куда их вез Йен, Аманда была готова на многое, лишь бы слезть с коня. Девушка предполагала, что муж ведет их в какой-нибудь военный лагерь или тайное место разведчиков, где они могли бы жить, словно в захолустной гостинице. Но какого же было ее удивление, когда муж привез их к крохотному, но невероятно симпатичному домику, спрятанному в горах, в окружении леса и бурной горной реки.
Это было скромное двухэтажное жилище из белого камня, с соломенной теплой крышей, с примесью водного тростника, весьма интересной формы. Она немного свисала на дом, но в местах, где были вырезаны окошки, поднималась вверх, словно огибая, и тем самым создавала причудливый вид. На подоконниках стояли сухоцветы в глиняных горшочках, из трубы шел дым, намекая, что дом обжитой. От крохотного коттеджа пахло уютом и комфортом. У начищенного до блеска крыльца сидела рыжая кошка с белыми пятнами на боках и лизала лапку.
Йен остановил Меверика и с каким-то непонятным блеском в глазах посмотрел на дом. Аманда почувствовала, что муж будто окаменел. Его мышцы на руках вздулись и напряглись. Мужчина нервничал.
— В чем дело? — спросила она. — Чей это дом?
Он помедлил с ответом.
— Мой, — выдохнул Йен. — Это было что-то вроде охотничьего домика, который мой отец купил специально для меня. Когда я был ребенком, мы часто приезжали сюда с ним на все лето. Ходили на рыбалку, собирали грибы, играли в мяч. Здесь тихо и нелюдимо, и тут вы будете в безопасности.
— Твой? — Брови Аманды сошлись в переносице. — Но как же дым, что идет из трубы? Кто-то топит камин.
Мужчина кивнул, и впервые за то время, что они встретились, на его лице появилась хитрая, но добрая улыбка.
— Я решил, что тебе понадобится помощница, а сыну — гувернантка, и пригласил кое-кого пожить с нами.
Аманда не успела даже удивиться, вообще, не успела ничего сообразить, как дверь домика открылась, и послышался знакомый голос:
