Йен усмехнулся. Ему нравился этот мятежный врач.
— Какой смысл мне это делать, если завтра состоится обмен военнопленными? — парировал он.
— Считаешь дни? — сыронизировал Джером.
— Считаю, — уже серьезно ответил Йен. — А ты небось, ждешь не дождешься избавиться от меня?
Мужчины любили подтрунивать друг над другом, но в последний день в лагере мятежников напряжение сильно возросло, и им было не до веселья.
— Отнюдь. За тобой, конечно, приходилось особенно следить, но ты не тот сасенар, от которого я спешу откреститься.
Макинтош удивленно приподнял брови.
— Ты о Патрике? Но я думал, что эта сестра милосердия…ну, в смысле…не особо тебя интересует…
Джером глубоко вздохнул.
— Похоже, весь лагерь обсуждает меня и Гвендалину? — Он устало покачал головой. — Я в самом деле отношусь к ней как к младшей сестре и желаю добра. Наверное, твой друг — неплохой человек и в мирное время он смог бы стать ей отличным мужем, но сейчас идет война, и я не хочу, чтобы моя помощница увлеклась кем-то из лагеря противников. Ни для кого не секрет, что будь я ярым сасенаром, Гвендалина лечила бы наших врагов. — Джером замялся, пытаясь подобрать нужные слова. — В общем, сейчас она нужна здесь.
— Звучит эгоистично, — выслушав его, пришел к выводу Йен. — Может, позволишь им самим разобраться в своих отношениях?
— Мы на войне, карик Макинтош, — сурово ответил Джером.
Йен не стал с ним спорить, поскольку мужчина был прав. Он потер шершавый подбородок, задумчиво глядя на доктора.
— Ты ведь не за этим пришел, чтобы искать у меня совета по поводу свой прихорошенькой помощницы? — спросил он после паузы.
— Не за этим, — согласился Джером. — У меня есть для тебя новость.
По тому, как доктор посмотрел на него, Йен догадался, что речь пойдет об Аманде, и вспыхнул от возбуждения.
— Она нашлась, — заявил Джером, не объясняя, кто эта "она", так как Йену и без того было понятно. — Объявилась в западном лагере у Леланда.
Мысли о предводителе армии мятежников заставили мужчину неприятно поморщиться.
— Не волнуйся, он слишком занят ее сестрой, чтобы перекинуться на беременную близняшку, — постарался успокоить его Джером.
Образ Аманды с округлившимся животом был единственным светлым пятном за последнее время в жизни Йена, но одновременно приносил ему мучительную душевную боль. Он непроизвольно сжал кулаки.
— Судя по твоему виду, ты намерен изменить свои планы на освобождение и уже не вернешься в лагерь сасенаров? — спросил Джером.
— Вернусь, — буркнул Йен, глядя вдаль. — Только сделаю небольшой круг.
Эта была настоящая буря или даже ураган. Сложно придумать название тому, что случилось в лагере сиу однажды вечером.
То был обычный день. Солдаты готовились сменить место дислокации, поэтому все в спешном порядке собирали вещи, готовясь с рассветом выдвинуться в путь. Женщины тушили костры, собирали котелки и другую утварь в кучу, чтобы потом сложить все на телеги. Оливия и Аманда перебирали вещи и одеяла, сидя перед палаткой. Они усталые после долгого трудового дня мирно беседовали, согреваемые последними лучами уходящего солнца.
Аманда сама не поняла, как странное, неведомое ранее чувство затрепетала в ее душе. Что-то удивительное, но одновременно пугающее накатило внезапно. Она подняла голову и с ужасом заметила на закате приближающуюся черную фигуру одинокого всадника. Рыцарь мчался во весь опор в лагерь мятежников, но девушке казалось, что он едет прямо на нее, точнее, к ней. Она замерла, словно статуя, не в силах пошевелиться, будто околдованная этим незнакомцем.
В лагере уже заметили приближение странного гостя и насторожились. Многие обнажили мечи, другие просто озадаченно переглядывались друг с другом. Ханлей выглянул из палатки и посмотрел в упор на нежданного всадника. Он узнал его осанку, горделивую выправку, горящие глаза и быстро отдал приказ своим людям, позволить всаднику беспрепятственно проникнуть в лагерь. И хотя тот был облачен в бежевую форму сасенаров, а позади него развивался плащ с гербом легиона, никто из солдат сиу не посмел ослушаться капитана.
Та, к которой этот человек имел непосредственное отношение, обмерла и как завороженная глядела на приближающегося к ней мужчину. Ее мысли спутались, внутренний голос твердил: беги, но Аманда отказывалась его слушать. Она давно уже поняла, кто этот черный рыцарь на боевом коне, знала, зачем он явился в лагерь, но не могла помешать его приближению, ровно, как и самой спрятаться от его неукротимой силы и энергии.
Оливия изумленно переводила взгляд с приближавшегося мужчины на сестру и обратно. Затем она устремила отчаянный взор на новоиспеченного мужа, с которым обручилась на днях, прямо посреди военного поля, но тот остановил ее, покачав головой. Это их дело, говорил его взгляд, и Лив смирилась.
Йен появился в лагере, словно ангел смерти, снося все на своем пути. Его боевой скакун, извергая клубы пара из ноздрей, несся во всю прыть, взбивая землю копытами.
Никто не успел опомниться, ничего предпринять, как Макинтош подлетел к сидевшим возле палатки близнецам, схватил ту, что, был уверен,
