марта, заседание Минского комитета Всероссийского крестьянского союза. Нам, большевикам, надо во что бы то ни стало добиться, чтобы на заседании была принята наша социально-политическая платформа. Вот послушай: «Крестьянский союз является организацией классовой, а не национальной, он зовет в свои ряды всех, стоящих на точке зрения интересов трудящихся масс, без различия национальности и религии. Союз будет бороться за передачу всех земель в общенародное достояние. Каждый желающий трудиться на земле получит эту возможность. Крестьянский союз ставит своей задачей скорейшее прекращение братоубийственной войны народов на основе их самоопределения и недопустимости насильственного захвата чужих территорий». — Он оторвал глаза от бумаги, спросил: — Ну как, суть ясна?
— Несомненно.
— Хорошо! — Михайлов легонько хлопнул ладонью по столу. — Тогда обсудим другой вопрос. Ты говорил с бывшими тюремщиками?
Гарбуз сказал, что собирается нанести визит старшему надзирателю Русковичу.
— Ну что ж, попробуй, — кивнул Михайлов. — Хотя верить им надо с большой осторожностью.
— Я тоже так считаю. От Алимова и Дмитриева никаких известий?
— Кроме того, что Алимову и Шяштокасу удалось выяснить: среди бандитов есть цыган.
— Чего приходила женщина, которую я встретил?
— Это одна из потерпевших. Мужа бандиты убили.
— Что она хотела?
— Требовала, чтобы мы немедленно нашли бандитов и покарали.
— Справедливое требование.
— Конечно. И мы обязаны это сделать. — Михайлов в задумчивости повторил слово «обязаны» несколько раз. — Недавно заходил ко мне милиционер. Член партии. Разговорились. О будущем, о том времени, когда победит социалистическая революция. Он представляет себе то время чистым, безоблачным. И, конечно, что в новом обществе совершенно не будет преступности. — Михайлов мягко улыбнулся. — Убеждал меня, что для этого достаточно всех воров, убийц и прочих взять да ликвидировать. Пришлось ему объяснить, что путь в новую жизнь — не железнодорожный путь, а мы не кондуктора поезда, которые вправе по своему выбору брать или не брать людей в вагоны. Нет, нам еще немало лет понадобится, чтобы уже в условиях социализма покончить с преступностью. Борьба с преступностью — это частица огромной воспитательной и политической работы. Тем, кого поставила партия на этот участок, предстоит тяжелейший труд и после революции...
Заглянул дежурный:
— Товарищ Михайлов, только что звонили от Самойленко. Просили передать, что в четыре часа будет совещание. И тут опять женщина какая-то пришла. Требует лично вас. Что-то у нее очень важное.
Михайлов взглянул на часы:
— Три сорок. У меня остается двадцать минут. — Обратился к Гарбузу: — Иосиф, прими ее, пожалуйста, побеседуй, а уж потом займешься надзирателем.
Гарбуз приказал дежурному:
— Проводите гражданку ко мне в кабинет.
В коридоре навстречу ему тотчас поднялся заждавшийся надзиратель.
— Я вынужден извиниться, Антон Николаевич, но выходит небольшая задержка. Сейчас побеседую с одной гражданкой, а там и пойдем. Не возражаете?
— Я сейчас человек свободный, времени вдосталь...
Женщине было под пятьдесят. Среднего роста, грузноватая, круглолицая. Из-под тонкой шерстяной шали выбиваются светлые волосы. Она расстегнула на шее большой песцовый воротник, села и сразу же начала:
— Я жена полковника Гриденберга. Алексей Спиридонович сейчас на фронте, героически сражается за Родину, а я между тем стала жертвой...
— Подождите, подождите, — улыбнулся Гарбуз. — Итак, о вашем муже я уже кое-что знаю. А теперь давайте познакомимся: заместитель начальника гражданской милиции Гарбуз.
— Ой, а я считала, что беседую с господином Михайловым. Говорят, он большевик, а вы, простите, в какой партии?
— В той же самой, — сухо ответил Гарбуз, начинавший уже беспокоиться, не теряет ли он время из-за какого-нибудь пустяка.
— Да-да, это можно было предположить. Моя фамилия Гриденберг. Гриденберг Алиса Васильевна.
— Слушаю вас, Алиса Васильевна.
— Знаете, позавчера у Губернаторского сада, когда вывела на прогулку Марго, мне повстречалась одна цыганка. Подходит, знаете, и говорит: «Мадам, ваш муж — офицер и сейчас находится на фронте. Если хотите, я могу предсказать его судьбу». Я, конечно, растерялась, спросила, откуда ей известно, что мой муж офицер да еще и фронтовик. А она глядит на меня своими черными глазищами — как вспомню, в дрожь бросает: «Не удивляйся, я не только это знаю. Ну, например, что вас зовут Алиса Васильевна. Кстати, за небольшую плату могу предсказать и ваше будущее». Ну скажите, дорогой
