Отворилась дверь, из сеней вышел старик. Был он среднего роста. Огромная черная, прошитая серебром борода ниспадала на широкую грудь. Черные глаза из-под густых бровей смотрели недоверчиво и зло. Сашка, словно отвечая на его немой вопрос, сказал:
— Это наш новый сосед. Квартирует у Лельчиков. Человек, вижу, стоящий: сидел на Серпуховской, не работает и на фронт не торопится.
Старик продолжал смотреть на Альгиса немигающим взглядом. Казалось, его черные, какие-то жутковатые глаза проникали прямо в душу, читали мысли.
Но Альгис спокойно, даже с безразличием выдержал этот взгляд. «Ну и смотри, а мне нипочем, бояться некого».
Наконец старик словно оттаял и хрипло проговорил:
— Что ж, приглашай служивого в гости, а я свиней загоню и тоже приду...
Спустя какой-нибудь час Альгис в компании отца и сына был уже своим. Сашка даже рассказал, как достает спирт. Оказалось, он чем-то помог одному врачу из армейского госпиталя, и тот долго еще будет расплачиваться за услугу спиртом. Сашка сидел сытый и хмельной и весело хвастал:
— А за спирт сегодня можно все, что хочешь, выменять. Хоть трехдюймовку, не говоря уже о харчах или одежде какой-нибудь.
Захмелевший Сашкин отец довольно кивал головой и мусолил в беззубом рту шкурку от сала.
— Как, говоришь, тебя звать, сосед?
— Альгис.
— Чем заниматься думаешь?
— Не знаю, — пожал плечами Альгис. — На работу устроиться без документов трудно, а идти к властям — боязно.
— А чего боязно? Они же тебя выпустили из тюрьмы, так чего бояться?
Альгис понимал, что второго такого момента для сближения с цыганами может и не быть. Значит, надо именно сейчас постараться сойтись с ними поближе. Но нельзя и переиграть. Он сделал вид, будто колеблется, быть ему с хозяевами откровенным или нет. Старший понял его по-своему. Он тяжело поднялся из-за стола и направился в соседнюю комнату:
— Вы тут беседуйте, а я пойду посплю трохи.
Проводив отца взглядом, Сашка решительно рубанул ладонью по столу:
— Альгис, в моем доме можно говорить начистоту. Здесь живут люди, которые не болтают лишнего и по всякому случаю не бегают в полицию.
— В милицию, — поправил его Альгис.
— Один хрен, — небрежно махнул рукой Сашка. — Главное, чтобы мы доверяли друг другу.
— Ну смотри, — и Альгис принялся рассказывать заранее придуманную историю. — В общем так: в тюрьме я оказался не из-за политики. — Поехали с дружками в тыл — надо было к передовой обоз с имуществом да харчами доставить. Ну, конечно, завернули пару повозок с грузом на сторону. Так надо ж... Обычно в неразберихе ночью, да еще когда немец постреливает, сходило, а тут на тебе — все по счету да по весу. Цапнули меня с дружками и в карцер. Сидим в землянке. А сам знаешь, какой на фронте суд. У нас, правда, к стенке не ставили — в овраге расстреливали. Подумали мы, подумали и решили бежать. Постучал мой один дружок в дверь и попросился у часового по нужде. Ну, тот открыл, мы выскочили, разоружили мужика — и кто куда. Через неделю меня в Минске поймали. Сказал, что отстал от своей роты, фамилией старого дружка назвался, который до этого за месяц без вести пропал. В общем, заподозрили меня в дезертирстве и — в тюрьму. А когда царя скинули, к нам целая комиссия пришла. Давай у каждого пытать, кто, мол, и за что. Ну, а сбрехать я умею. Уже в городе дружка встретил, Романом зовут. Хороший хлопец, надо бы за него выпить... — и Альгис потянулся за графином.
Не успел он налить, как отворилась дверь и вошла светловолосая дородная женщина. Ее вид явно не вязался с запустением, царившим в доме.
— Здравствуйте! Саша, я к вам. Ничего новенького не скажете?
Сашка ухмыльнулся, кивнул на стул:
— Садись, мадам. Это мой друг, можете смело говорить при нем.
Женщина бросила брезгливый взгляд на предложенный ей обшарпанный венский стул, затем на Шяштокаса и осталась стоять.
— Я к вам все по тому же делу. Видели вы Данилу?
— Нет, не успел. Да, по правде сказать, не очень-то и спешил.
— Но мы же договорились, что вы только сведете меня с Данилой, а я за это вам заплачу.
Альгис догадался, что перед ним та самая Антонова, жена бывшего управляющего банком. Михайлов просил выяснить, чего она хочет от бандитов. «Как же это сделать? Ага, Сашка болезненно реагирует на недоверие к нему. Попробуем сыграть на этом».
— Саша, я вижу, мадам стесняется меня. Скажи ей, что я уже вышел из того возраста, когда краснеют, услышав что-нибудь пикантное. И спроси: может быть, я ей подойду вместо Данилы?
Женщина бросила на Сашку недоуменный взгляд. Очевидно, ее смутил акцент Шяштокаса.
— Простите, вы не местный?
— Я же у вас не спрашиваю, кто вы, хотя и подозреваю, что немка, — улыбнулся Альгис.
Этот ответ еще больше смутил женщину. Она, очевидно, решила, что перед нею немец, и поэтому спросила по-немецки:
