бился, но отремонтировать рацию не смог, не хватало некоторых деталей. Оказалось, что мелкие детали можно было заменить деталями от радиоприемника. Достать радиоприемник было поручено Калите. А где возьмешь в военное время приемник? И Матвей Петрович решил одолжить его у немцев, и не просто у немцев, а у самого командира их воинской части, находившейся в большой деревне. Правда, часть была нестроевая, она обеспечивала валку леса и отгрузку его для нужд фронта и тыла. Для этой работы немцы сгоняли с окрестных деревень жителей.
Калита разведал, в каком доме живет командир и как дом охраняется. Получалось, что днем дом охраняется одним солдатом, а ночью — двумя. Задача осложнялась еще и тем, что вокруг деревни у немцев имелись многочисленные посты. Матвей Петрович не побоялся, что может быть опознанным каким-нибудь предателем, пристроился к крестьянам, которые работали по перевозке леса. И вот однажды он и еще двое бойцов из отряда, переодетые под лесорубов, спрятав под одежду оружие и гранаты, нагрузили воз нарезанных и наколотых дров и направились в деревню. Этот момент Калита выбрал не случайно. Он знал, что командир части лично прибыл на место валки леса. Очевидно, фашистов не устраивали темпы работы. У деревни Калиту и его товарищей остановили немцы. Он объяснил им, что везет дрова в дом командира части, и даже уговорил, чтобы один из них показал, где находится этот дом. Расчет Калиты оказался правильным. Когда постовой, охранявший дом, увидел, что они прибыли в сопровождении немецкого солдата, то у него не возникло никаких подозрений. Сопровождавший их солдат ушел к себе на пост, а Матвей Петрович вместе со своими товарищами стали таскать и разгружать дрова с повозки в сарай. Улучив момент, они оглушили постового и связали его. Быстро взломали дверь дома, вынесли из него радиоприемник и спрятали его в повозке. Затем затащили постового в дом, уложили его связанного в постель командира, накрыли одеялом, а к спинке кровати Матвей Петрович привязал веревкой железное ядро, которое он нашел в сарае. Это ядро служило когда-то для чистки дымоходов и здорово смахивало на бомбу. После этого они забрали оружие у постового, сунули ему в рот кляп, сделали обыск в комнате, прихватили имеющиеся там ценные бумаги и документы и, написав на прощание записку, что немец-постовой заминирован, вышли во двор и на повозке уехали обратно. Проезжая мимо уже знакомых немцев, помахали им руками.
Приехали к лесорубам, сняли с воза приемник и дали деру в лес. Крестьяне потом рассказывали, как немцы на четвереньках долго ползали вокруг дома, боясь, что вот-вот мина сработает.
Дед обратился к Ветрову:
— Представляешь, о чем думал тот солдат, который лежал в кровати своего командира?
— Да, — рассмеялся Ветров, — в таком положении, пожалуй, будешь думать о том же, о чем вы думали, сидя на печке у своей родственницы.
— Да, это верно, — серьезно согласился Прыщ.
Вскоре они подошли к дому Калиты. Хозяин оказался среднего роста, лысоватым и очень подвижным человеком. Прыща он узнал сразу и, пригласив в дом гостей, усадил их на большой кожаный диван, сам продолжал ходить по комнате.
— Значит, жив оказался подлец, — говорил он о Славуке, — а я считал, что его убили. Но кто мог там в лесу подумать, что в кармане убитого во время перестрелки полицая оказались документы Славука? Так я и решил, что это Славук, тем более что лицо убитого рассмотреть было невозможно, его полностью разбило осколком. Ишь ты, как смог улизнуть от нас. Я, признаться, иногда о нем вспоминал, потому что здесь живут родственники его жены, и несколько раз они пытались выяснить ее судьбу, ведь женщина вместе с девятилетним сыном как в воду канула. Так, может, и она с ним?
— Нет, живет он один. Правда, в сорок восьмом году женился, но в пятьдесят втором жена умерла.
— А сын?
— Не знаю. Матвей Петрович, а кого из родственников его жены вы знаете?
— Здесь живет ее двоюродная сестра, и, если хотите, могу дать ее адрес. Она работала медсестрой в больнице, а теперь на пенсии. Кстати, Славук со своей женой и сыном во время войны проживали у нее.
Пока хозяин искал адрес в бумагах, Ветров спросил:
— А вы не знаете, что могло случиться с его женой?
— Нет, не слышал, хотя и пытался выяснить в сорок четвертом, когда наши пришли, но ничего не смог узнать. Да и время было такое, что разыскивались сотни тысяч потерявших друг друга людей. И удивляться, что пропал один или два человека, не приходилось.
Наконец Калита нашел адрес, который искал, написал его на отдельном листе бумаги и протянул Ветрову. Игорь Николаевич поблагодарил его, улыбнулся и, прощаясь, спросил:
— Матвей Петрович, мне дед Юзик рассказывал, как вы реквизировали у фашистов радиоприемник. Чем вас разжалобил часовой, почему вы сохранили ему жизнь?
Калита чуть грустно улыбнулся:
— Видите ли, человек есть человек, пусть даже одетый в фашистскую форму, и если он не оказывает сопротивления, то и лишать его жизни нельзя. А этот часовой, чувствовалось, что не фашист, а просто пожилой человек, которому нашли применение в хозяйственной части.
— Я так и думал, — удовлетворенно проговорил Ветров и, еще раз пожав хозяину руку, направился к выходу.
Весь июль был горячим. Даже к вечеру жара не спадала. Ветров с дедом Юзиком проходили вдоль небольшой речушки. От реки веяло прохладой, и старший лейтенант с завистью посмотрел на барахтавшихся в воде детей. Но что поделаешь, время не терпит, надо работать.
