Рабство превратится в освобождение от необходимости решать, если появится эфемерная, ничем не подтвержденная иллюзия выбора и контроля. На этом принципе построена западная демократическая модель. Власть может быть узурпирована не в меньшей степени, чем при монархии, но если появляется иллюзия выбора, народ перестает чувствовать себя угнетаемым.
Принципов демократии полезно придерживаться не только политикам, но и обычным супругам. Известно, что первой из пяти основных причин разногласия в парах является то, что каждый пытается контролировать другого, в то же время опасаясь потерять свою свободу воли.
Войны за контроль в разных проявлениях – основа конфликтов в отношениях людей. Срабатывает эффект пружины: чем больше на человека «давишь», тем дальше он «отскакивает».
Отсутствие смысла ворует удовольствие
Бессмысленные поступки не так уж редки. Но это вовсе не значит, что они безрассудны или иррациональны. Смысл может быть потерян из-за множества рационализаций, предрассудков или повторений.
Смотреть телевизор, одеваться по моде, ездить на джипе в городе, делать селфи, просматривать ленту в
Бессмыслица наполнила жизнь не оттого, что она перегружена ненужными вещами и явлениями, а из-за того, что забыты нужные.
Духовное развитие невозможно перепродать, как, например, бизнес, образование или опыт работы. Что не востребовано в рамках рыночного обмена, тому сегодня отводятся второстепенные роли, на которые в итоге совсем не остается времени. К сожалению, такое отношение плодит бессмыслицу, ведь в конечном счете мы всегда остаемся наедине с собой.
Так рождается экзистенциальный вакуум.
Однако вернемся к удовольствию и боли. История знает множество примеров, когда одно и то же действие могло приносить либо страдание, либо удовольствие.
Заключенный в фашистский концлагерь во время Второй мировой войны психолог Бруно Беттельгейм в книге «Просвещенное сердце» вспоминает о пытках, которым подвергались заключенные. Одной из таких было копание ямы. Людей заставляли рыть землю, несмотря на холод, ледяной дождь и болезни. Рядом стояли конвоиры и расстреливали каждого, кто отказывался копать. Как только ямы достигали достаточной глубины, поступал второй приказ – закапывать. Остаток дня и сил люди тратили на то, чтобы вернуть площадку в прежний вид. Снова и снова, день за днем, месяцами людей заставляли делать бессмысленную для них работу.
Многие не выдерживали – бросались под пули. Другие сходили сума.
В это же время в тылу Красной армии женщины и старики рыли окопы. Добровольно. В очень тяжелых условиях, так же умирали от холода, падали без чувств от переутомления.
Однако никто не бросал лопату по своей воле, никто не сходил с ума от тяжелого труда, потому что с каждым вырытым метром защитники представляли, как приближаются к Победе. Их труд имел великий смысл. Они верили, и это справедливо, что без них СССР не смог бы освободиться от фашистской нечисти.
Оглядываясь на проделанную работу, они получали жалкую, но все же порцию удовольствия.
Именно осознание смысла дарило результат, а значит, труд поощрялся мозгом.
Нет смысла, нет системы мотивации, нет результата, нет поощрения. Человек сходит с ума.
Некоторые заключенные концлагерей понимали это и придумывали свой смысл для рытья ям. Они убеждали себя, что чем больше они раскопают и закопают ямы, тем больше шансов в победе у союзников. Безусловно, в такой вере нет ни йоты рациональности, но если она помогает выжить и сохранить рассудок, то это наиболее разумный выбор.
Виктор Франкл, описывая эволюцию узников концентрационного лагеря, говорил, что если первой фазой их изменения являются страх и ужас, то второй – адаптация, а третьей – потеря личности, если, конечно, человек не имеет внутри себя тот смысл, который позволяет ему сопротивляться бессмысленности и обреченности своего существования. Выбор узника колеблется между самоубийством на колючей проволоке, через которую проходит ток, и газовой камерой, в которую его рано или поздно отправят. Главное в стадии адаптации – не потерять смысл психологического сопротивления и не стать безразличным ко всему, что происходит, и, прежде всего, к собственной судьбе. Возражая З. Фрейду, В. Франкл все время утверждал, что человек – не есть лишь физиология, «приложение к половым железам», а прежде всего то, что он сам о себе думает и с собой делает. Приводя пример с двумя братьями, получившими по наследству такое качество, как изобретательность, он говорил, что один из них стал изобретательным преступником, а другой – изобретательным следователем. Другими словами, человек волен сам распоряжаться тем, что дает нам природа.
Есть чувства и есть отношение человека к этим чувствам. Есть ценности и есть отношение человека к этим ценностям. Есть удовольствие и есть отношение человека к этому удовольствию. И если он не видит в них смысл, он их теряет. Поэтому отношение к смыслу – это то, что делает человека человеком.
Нечто подобное происходит и после войны. Конечно же, не в концлагерях, а во впечатляющих небоскребах из стали и стекла.
Упустив истинный смысл, многие офисные сотрудники потеряли и удовольствие от результата труда. Жизнь многих напоминает ту же фашистскую
