– К слову, расписку тоже дайте, – потребовала я. – Во избежание недоразумений.
Говорят, что краткость – сестра таланта. В письме я была кратка до неприличия. Написала: «В счет долга», поставила дату, подписалась, сунула в конверт золотую монету и скрепила личной печатью.
– Всего хорошего, господин Кроули, – улыбнулась я. – А бумаги заберу с собой. Для изучения.
Едва не подпрыгивая от радости из-за того, что сумела обставить прощелыгу и выгадать время, я вышла из душного пыльного кабинета.
Вызов был брошен! Мне предстояла огромная работа! Я собиралась восстановить старую чайную лавку.
Вернувшись, первым делом я попыталась оттащить от двери прилавок – бесполезно. Перевернутая громадина не сдвинулась ни на дюйм. Оставалось смириться с тем, что в ближайшее время мне предстояло просачиваться к выходу, как юркой змейке. Переодевшись в домашнее платье, я вооружилась блокнотом, самописным пером и пустилась на ознакомительную экскурсию по унаследованным владениям. Правда, начала записывать с собственной спальни:
– Заделать дыру в полу и вернуть окно, – четко продиктовала перу. Похожее на волшебную палочку с острым жалом оно запорхало по страничке висевшего в воздухе блокнота.
Осмотр растянулся. Проверила кухню и холодильную кладовую с затянутыми паутиной полками. Помещение, где дядюшка хранил товар, было заставлено жестяными и стеклянными банками с разнообразными сортами чая. В деревянных ящичках лежали полуистлевшие кругляши – видимо, какой-то сорт заварки родом из восточных королевств. Казалось бы, вон сколько товара! Открывай лавку и продавай. Да только за пять лет все испортилось. Вчера попыталась вскипятить чайку в медном ковшике. Напиток отдавал перегнившей соломой, и от одного воспоминания о чудовищном вкусе меня передергивало.
– Выбросить чай, – приговорила я все запасы, и перо с готовностью внесло пометку в блокнот. Заполненная страничка сама собой перевернулась.
Хотела забраться в погреб, но огарок последнего светового камня, привезенного с вещами из столицы, перегорел ночью, а свечей в лавке не нашлось.
– Купить световые камни, – вслух рассудила я, пополняя список покупок, а потом вспомнила, сколько стоит магическое освещение и быстро исправилась: – Вычеркнуть. Купить свечи.
В животе вдруг печально заурчало. Последний раз я ела поздним вечером. Вернее, сжевала хлеб с твердым сыром, купленным на перевалочной станции по дороге в Питерборо.
– Купить еды.
Пусть меня охватывал азарт, и руки чесались доказать всему миру, что Алекса Колфилд способна свернуть горы, если захочет, но война войной, а обедать организм желал по расписанию. Моментально вспомнилась маленькая кофейня в Каингсбурге, стоявшая на пересечении двух улочек. Ах, какие там подавали пончики с черничным вареньем! Даже слюна набежала!
– Не думать о еде! Как раз похудеешь… или скопытишься, – добавила через паузу, и перо шустро застрочило по странице. – Нет-нет! Этого писать не надо!
Магическая штуковина законспектировала и эту фразу.
– Скотское… О, Божечки! Вычеркнуть, я сказала!
Когда список был готов, умаянная, я уселась за кухонный стол, чтобы подсчитать все имеющиеся средства. Получилось, что в Королевском монетном дворе на счету лежало двести сорок золотых, девять осталось в кошеле. Не бог весть, какие богатства, но на скромный ремонт и небольшую закупку товара должно было хватить.
Вдруг вспомнилось, как я широким жестом, исключительно чтобы подразнить мошенника-поверенного, вложила в конверт родименькую монету, и горло перехватило от досады. Сказал же, пара пенсов, чего было рисоваться? Во всем виноват мой паршивый характер! Ради желания кого-нибудь уесть или под действием момента я совершала разорительную глупость, а потом кусала локти.
Мысленно посокрушавшись, разделила накопления. Немного оставила на жизнь. Поколебалась, и пару золотых из счета за ремонт вычеркнула. Мама, пусть ей сладко спится в объятиях Светлого Бога, всегда говорила, что девушка должна иметь деньги на черный день. Хотя, конечно, мой черный день обычно становился тем днем, когда в витринах модных лавок появлялись новые модели туфель, или ушлые торговцы выкладывали на прилавки блестящие самописные перья с разноцветными камушками. Тогда заначка вытаскивалась из потайного кармашка, а я становилась обладательницей ненужных вещей.
За перо, между прочим, ужасное неудобное, денег до сих пор жаль. Удерживать его в воздухе было кошмаром репортера, писало оно плохо, пропуская целые фразы, а стекляшки вывалились уже на второй день. В общем, сплошное разочарование. Хуже только синий плащ в горох – мялся, как проклятый. Чем я думала, когда его покупала? Или ярко-красные туфли на высоченной шпильке, в которых сегодня пошаркала к поверенному? Честное слово, не переломала ног только из вредности, чтобы не доставить удовольствие главному мошеннику Питерборо!
