— Нет, — заупрямилась я.
Священник таращил глаза, открывая и закрывая рот. Генерал шагнул ко мне и положил ладони на плечи.
— Непослушная ослица, — выцедил он. — Не усложняйте церемонию, вы все равно обещаны мне, и будет так, как я скажу.
— Вот еще! — Я сбросила его ладони и смело взглянула в его лицо.
И это была моя ошибка. В очках генерала заклубилась золотая мгла, свечи у алтаря вздрогнули и вытянули огненные языки, тени заскользили вокруг, как голодные виверны, набросили на шею тугие кольца тьмы, принялись сжимать, давить, душить. Страх зародился в желудке и вихрем пробежал по телу, рождая противную дрожь. Я вскинула руку, пытаясь уцепиться за лунный кулон, будто в нем было мое спасение, но не успела и повалилась в заботливые руки Жюли.
— Врача, врача! — в страхе закричала та.
Я приоткрыла веки и вздохнула, слабо прошептав:
— Не нужно врача… только… на воздух… прошу…
— На воздух, скорее! — подхватила меня служанка. — Да помогите же!
Я оперлась на ее плечо и с трудом поднялась на ватные ноги.
— Не нужно никого… Жюли, проводи меня в дамскую комнату… мы скоро вернемся…
— Дурной знак, — прошипела в спину мачеха.
Я снова едва удержалась, чтобы не показать ей язык.
Жюли вывела меня на улицу, поддерживая под локоть. Слабость постепенно проходила, в голове прояснялась, и, прижав девушку к себе, я шепнула ей на ухо:
— А теперь помоги мне, скорее!
— Что надо делать, моя госпожа? — с готовностью отозвалась Жюли.
— Ровно через три минуты начинай кричать, что невеста хотела освежиться у реки и сорвалась в воду. Переполох собьет их со следа, а я тем временем успею добежать до деревушки.
Я махнула рукой в сторону рощицы. Жюли вскрикнула, прижала ладони ко рту, потом в ее глазах отразилось понимание. Она пылко обняла меня, прижалась сухими губами к щеке и прошептала:
— Бегите, моя госпожа. Я их задержу. Бегите и помните свою верную Жюли!
— Всегда, — поклялась я, тоже приобнимая ее за плечи.
Потом сорвала фату, сунула ее в руки служанки и, подобрав юбки, метнулась в сторону подлеска.
Я бежала так быстро, насколько позволяли туфли, цепляясь подолом за шиповник и проклиная неудобное платье. В таком только стоять перед алтарем, подобно разряженной кукле, но бегать по лесу гораздо удобнее в кроссовках и джинсах. Сердце колотилось, как угорелое, в мозгу пульсировала мысль: «Успеть, успеть!» Потом ветер донес полный ужаса вопль Жюли:
— Скорей!.. Фройлен… в реке! Утону?ула?а!
Я поднажала, перепрыгивая через трухлявый пень не хуже олимпийской чемпионки. На счастье каблуки у туфелек оказались не слишком высокими и вполне удобными, чтобы я не поломала ноги на первом же буреломе. В лесу оказалось куда прохладнее, чем в залитой солнцем уютной долине, меня начало ощутимо прихватывать ознобом, и вскоре я довольно быстро потерялась среди однообразных дубов и зарослей папоротника и медуницы. Сухой хвощ будто нарочно тянул за кружева, и я со злостью выдирала несчастное платье из прочного захвата. Прическа растрепалась, локоны снова лезли в глаза, прилипая к взмокшему лбу. В хорошеньком же виде я появлюсь в деревне. Ну и плевать. Главное, подальше отсюда. Главное, чтобы его сиятельство поверил в мою мнимую смерть. Главное, чтобы не догнал…
И тут же стоялый воздух разрезал трубный звук горна.
Я на мгновение замерла, оглядываясь по сторонам, сердце колотилось, едва не выпрыгивая из корсета. Откуда звук? Слева или справа? Эхо перекатывалось по холмам, мешая сориентироваться. Я стиснула зубы и решилась, уклонившись вправо.
Здесь лес становился гуще, а трава выше. Кружево поистрепалось, и подол платья потемнел от травяного сока, на оборки налипли сухие листья осин.
Горн снова протрубил. Теперь отчетливо слева, а значит, я взяла верное направление. Стиснув зубы, я побежала с новой силой. По моим подсчетам лес должен был давно поредеть, а деревенька — вынырнуть из долины, как городок из табакерки. Но этого почему?то не происходило. Я перебралась через овраг, пыхтя, как паровоз, дважды упала, вонзаясь наманикюренными пальцами в перегной и собирая на себя весь лесной сор. Впереди плеснула синяя даль, и я едва не расплакалась, когда поняла — лес действительно редеет, вот скоро я выбегу на опушку, и тогда…
Горн протрубил совсем близко, на этот раз где?то прямо передо мной. И, отзываясь на его рев, послышался скрежещущий звук, словно ножом водили по фарфоровой тарелке. От него сразу бросило в жар и пот. Я затормозила, ухватившись за ближайшую рябину, и вовремя, потому что прямо передо мной из густого подлеска вынырнула хищная треугольная морда.
