— На том, что я ваша жена. — Я отважно глянула в бледное лицо генерала. — Дитер, да откройте окна. Впустите свежий воздух. Позвольте жить себе и другим. Вычистите весь хлам из этой комнаты и из своей души.
Я снова взмахнула рукой и нечаянно сбила со стола шкатулку. Она упала, крышка откинулась, и на пол полетели смятые письма, как осенние листья, подгоняемые ветром.
— Как вы смеете, — зарычал генерал и схватил меня за плечи. — Как смеете называть мою жизнь и все, что мне дорого, хламом!
— Потому что это больше не ваша жизнь.
— Да что вы понимаете! — Генерал встряхнул меня за плечи. — Вы, избалованная маленькая пичужка! В вашей голове только наряды, балы и украшения!
— А в вашей — война и смерть?
Он заревел и навалился на меня всем весом. Я вскрикнула и толкнула его в грудь. Будь генерал трезвым, он бы удержался на ногах, зажав меня, как недавно в комнате, и я бы не вырвалась, не убежала. Но он был пьян. От моего толчка его повело в сторону, одна ладонь соскользнула с моего плеча и ухватилась за стол. Я рванулась мимо, к двери, к свободе.
— Куда! — Генерал дернул меня за подол.
Я споткнулась и полетела на пол. Успела выставить руки, но все равно ободрала колени и застонала сквозь зубы. Рыча от злости, генерал навалился следом. Я снова отпихнула его, проехалась по полу, зашарила вокруг себя и ухватила что-то тяжелое, удачно подвернувшееся под руку.
— Не нужно трепыхаться, — прохрипел генерал, нависая надо мной. — За все ошибки приходится платить, и вы…
— Заплати за свои! — выкрикнула я и ударила его по голове подсвечником в виде дракона.
Удар пришелся вскользь, зато витой медный хвост зацепился за ремешок, обернутый вокруг головы генерала.
— Осторожно! — запоздало предупредил василиск, кренясь набок. — Что вы де…
Застежка лопнула и отлетела. Я не успела увидеть, когда упал генерал, зато заметила, как очки соскользнули с переносицы. Под ними полыхнуло расплавленное золото, и тотчас же в мои глаза словно воткнули раскаленные спицы. Завизжав, я вскинула руки. Жаркая волна разломила голову надвое, кровь вскипела, понеслась черным валом. Я почувствовала, как что-то на уровне груди вдруг лопнуло и окутало меня не то паром, не то облаком. Ноздри защекотала мятная прохлада, потом все заволокло темнотой, и я потеряла сознание.
Глава 7 Все пропало, Августин!
— Держи-держи.
— Да держу я, вашбродие.
— Как держишь, болван? Куда вперед ногами тянешь? Не видишь, фрау еще жива!
Голоса прорезались через боль и оцепенение. Я почти ничего не чувствовала, только понимала, что кто-то поднимает мое обмякшее тело, тащит по лестнице, укладывает на кровать. Я попыталась приоткрыть веки, но сквозь щелки видела лишь неясные силуэты.
— Клади, вот так. Аккуратнее! Его сиятельство голову снимет.
— Его сиятельство думает, померла госпожа-то…
— Не твое дело, идиот. Если бы думал, что померла, не приказал бы ее в покои отнести.
— Будто он понимает. Который день без продыху пьет, ему что мертвая, что живая — все едино.
— Но-но! За языком следи. Высеку.
Мне все же удалось сфокусировать взгляд. Я узнала синюю адъютантскую курточку и безобразный горб конюха.
— Игор… опять ты? — простонала я, едва ворочая языком. — Ты зачем… зачем меня… запер?
Горбун сразу скуксился, лицо покрылось потом, маленькие глазки забегали.
— Ась? Что такое? Фрау, вам лучше? Может, принести чего?
— Заманил… запер, — как в бреду стонала я, дрожа всем телом и стискивая пальцами простыню. — Жарко мне… Воды!
Синяя куртка метнулась и принесла стакан, который сразу же приложила к моим пересохшим губам. Поддерживая мой затылок, адъютант ждал, пока я напьюсь, а я глотала жадно и торопливо, половину проливая на себя. Но все равно стало куда легче, противная дрожь постепенно стихала, и окружающие предметы обрели четкость.
— Вот так, — проговорил Ганс, отставляя стакан в сторону. — Теперь вам лучше?
— Гораздо, — призналась я. — Только не понимаю, зачем…
Адъютант стрельнул недовольным взглядом и сухо велел горбуну:
