Я услышала, как из-за двери зашипел знакомый мужской голос:
— Я же говорил, бестолочь! Его благородие с женой, а ты: «Не может быть, не может быть…»
— Да кто же знал! — вздыхала Жюли. — О, мои глаза, мои глаза…
Я прыснула со смеху и бросила в Дитера подушкой:
— Развратник! Разве можно так пугать приличную девушку?
— Не такая уж приличная, если спелась с Гансом, — ухмыльнулся генерал и прицельно вернул мне подушку.
— Ну, знаешь! — возмутилась я. — Не нужно судить по себе о других людях.
— Знаю я таких людей, — продолжая ухмыляться, возразил Дитер. — Видел, как они обжимались на кухне в промежутках между тем, как подавали фрукты и мороженое.
Я закусила губу и отвела взгляд. Дитер подошел ко мне, обнял и поцеловал в макушку.
— Надо собираться, дорогая, — с сожалением сказал он. — Скоро мне опять придется покинуть тебя и заняться государственной безопасностью.
— Но ты ведь будешь танцевать со мной сегодня? — спросила я, поднимая глаза и вглядываясь в ровное золотистое сияние за стеклами.
— Конечно, — пообещал Дитер. — Клянусь, теперь никто не отнимет тебя у меня.
В коридоре послышались шаги, дверь хлопнула снова.
— Что такое? — рассердился генерал, с неохотой отпуская меня. — Жюли? Ганс? Я ведь велел не беспокоить нас!
И обернулся.
А я застыла, натянув покрывало до подбородка и чувствуя, как холодеет живот.
В дверях стояла дворцовая стража.
— Ваше сиятельство, — поклонился в мою сторону усатый стражник, облаченный в темный военный мундир. — Прошу прощения за вторжение. И вы, ваше сиятельство. — На этот раз он глянул на Дитера и прикоснулся двумя пальцами к козырьку фуражки. — Вы должны сейчас же одеться и пройти с нами.
— Куда? — нахмурился Дитер, все же потрудившись обернуться простыней. — В чем дело, господа?
— На кентарийского посла, ярла Тураона Эл’Мирта, сегодня ночью совершено покушение, — отчеканил стражник, и я застыла столбом.
Вспомнился разговор с королевой, странная жидкость в пузырьке, выпитое вино…
— Кто посмел?! — вскричал Дитер и шагнул вперед.
Стоявшие по бокам стражники схватились за пистолеты, а усатый качнул головой и сурово произнес:
— Это сделали вы.
— Я? — Дитер замер.
— Вы, — повторил усатый стражник. — Ярл Тураон обнаружен в своей постели мертвым. И совершенно окаменевшим. Вы обвиняетесь в убийстве кентарийского посла, ваше сиятельство, и мы вынуждены вас арестовать по приказу королевы.
Я вскрикнула и осела в кровати, ощущая, как что-то в груди, может, сердце, а может, вся моя жизнь, обрывается, стремительно летит вниз и раскалывается на части, как недавно разбилась выроненная Жюли чашка.
Глава 12 В ловушке
Праздничные ленты сменились на траурные, гости потихоньку разъезжались, и в воздухе чувствовалось предгрозовое напряжение.
Я вся дрожала, как натянутая тетива, и томилась в ожидании аудиенции у короля, а перед глазами стоял Дитер. Спокойный, уверенный в своей правоте, подтянутый и строгий, будто собирался на войну, а не в тюрьму.
— Все будет хорошо, Мэрион, — сказал он. — За поражением всегда следует победа, ты же знаешь.
Он поцеловал меня в лоб, а потом его увела стража.
И вот теперь я мерила шагами приемную, не зная, примет ли меня его величество или отомстит за вчерашний отказ, и сердце выстукивало тревожные ритмы: что будет, что будет?
Хлопнули двери, расписанные червонным золотом, и из кабинета в приемную вплыла королева. Я застыла, с внутренней дрожью глядя в надменное лицо. Анна Луиза усмехнулась.
— Ах вот кто добивается приема у моего Максимилиана! — пропела она, посматривая на меня сверху вниз. — Чего вы хотите, дорогуша?
— Справедливости, — выдохнула я, сдерживая рвущееся наружу презрение.
— Мы обе хотим одного и того же, — снисходительно ответила королева.
