— Неужели? — Я не удержалась и всплеснула руками. — Арестовать невиновного? Это вы называете справедливостью?
— Арестовать опасного убийцу, — поправила Анна Луиза. — Вы не хуже меня знаете, кто такой василиск.
— А вы не хуже меня знаете, что он не убийца! — парировала я.
Показалось или глаза королевы недобро блеснули? Знает ли она, что я подслушала их разговор с послом?
— Выходит, все его шесть жен покончили жизнь самоубийством, выпив отравленное зелье, не так ли? — вкрадчиво спросила Анна Луиза, и меня точно окатило холодным душем.
Я впилась ногтями в ладони, упрямо мотнула головой и ответила в отчаянии:
— Это проклятие. Он сожалеет!
— Милочка, — повысила голос королева, — Дитер сожалеет только о том, что войны не случаются так часто, как ему хотелось бы, а местные девки не так искусны в ласках, как альтарские шлюхи.
— Что вы себе позволяете! — задохнулась я.
— О, лишь открываю вам глаза, — фыркнула королева. — Могу представить, какие сладкие речи он лил в ваши маленькие ушки, но василиск красиво поет, а за спиной прячет отравленный кинжал.
— Вы не знаете моего мужа! — выкрикнула я ей в лицо, желая тут же вцепиться в него ногтями, располосовать эту гладкую мраморную кожу, стереть усмешку с подкрашенных помадой губ.
— А вы не знаете фессалийского генерала, — холодно ответила Анна Луиза. — Я знакома с ним куда дольше вашего. Это страшное чудовище, убийца, развратник и опиумщик.
— Вы лжете! — закричала я. — Это вы подставили его! Подсыпали яд в его вино, а посол лишь выпил его по неосторожности!
Анна Луиза откинула голову и расхохоталась.
— Маленькая глупая герцогиня, — с сожалением произнесла она. — Если бы вы знали вашего мужа так хорошо, как хотите показать, то понимали бы, что яды на василиска не действуют. Посудите сами, дорогуша, какой резон мне травить генерала, если я знаю о его неуязвимости? — Она усмехнулась рубиновым ртом, и я покачнулась, схватившись за спинку кресла. — Или, может, вы думаете, что я хотела отравить кентарийского посла? Зная, что это повлечет за собой войну?
Сохраняя на губах змеиную усмешку, королева качнула гордой головой. Из прически выбился светлый локон, и Анна Луиза заправила его за ухо.
— Он… любит меня, — прошептала я, тяжело дыша.
Все мои слова и эмоции разбивались об эту каменную статую. Она двигалась, подобно человеку, дышала и говорила, ее руки были теплыми и мягкими, но сердце давно превратилось в мрамор. Я знала, что это так, и королева была куда страшнее всех прочих чудовищ.
— Он никого не любит, и вас в том числе, — холодно сказала Анна Луиза. — Вам совершенно вскружили голову, и вы готовы поверить во что угодно. Если бы он вас любил… если бы вы любили его… проклятие было бы снято.
— А оно? — Я подняла на королеву умоляющий взгляд.
Сердце заныло при воспоминании о прошлой ночи, надежда вспыхнула и запульсировала в груди.
— Спросите об этом Максимилиана. — Королева поджала губы и заносчиво вскинула подбородок. — И дважды подумайте, прежде чем вымаливать пощаду убийце, чья вина доказана лишь одним его существованием.
Она прошелестела мимо, волоча за собой пурпурный шлейф. Меня окутало облаком терпких духов, по коже рассыпались мурашки, точно мимо прошла не женщина, а сгусток льда. Я застонала и опустила горячий лоб на скрещенные руки. Пропало проклятие или нет? Что будет, что будет?
Дверь распахнулась снова, и из кабинета выглянул лакей.
— Ваше сиятельство! — отчеканил он. — Его величество готов вас принять. Прошу вас незамедлительно пройти в кабинет.
Я всхлипнула, подобрала подол платья и, придав осанке достойный вид, переступила порог.
Король сидел за письменным столом, черкая золотым пером на разложенных бумагах. Справа от него — пресс-папье в виде свернувшегося клубком дракона, слева — стопка папок в алых обложках с золотым тиснением. И весь кабинет выполнен в красно-золотых тонах. Я вздохнула и затеребила лунный кулон, его тепло дарило спокойствие.
— Ваше величество, — начала я, неловко присев по этикету, но король не дал мне продолжать.
Отложив перо, он вышагнул из-за стола мне навстречу и, взяв за руку, коснулся губами.
— Счастлив встретиться с вами снова, моя майская роза. Жаль, в столь печальное для нас обоих время.
— Вы знаете, зачем я пришла, — срывающимся голосом заговорила я. — Это касается моего мужа Дитера…
— Конечно-конечно, — завздыхал король, покрывая поцелуями мою ладонь, потом запястье. — Я мог бы догадаться.
— Вы арестовали невиновного, ваше величество, — продолжила я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вырвать руку. — Дитер — не убийца.
— Приказ отдавал не я, а супруга, — возразил Максимилиан, все еще не выпуская мою ладонь. — Прискорбно, но мне пришлось подтвердить его, когда обнаружилось, что все факты налицо.
