Я некоторое время изучала пленника, удерживаясь от необдуманных фраз и помня недовольство виконта моим поведением. Пленник смотрел на меня прямо и даже с вызовом, словно я и есть причина всех его несчастий, которым он готов смело взглянуть в лицо. Это сразу возвысило его в моих глазах. На Альре пленник внимания не обратил, а по дракончику лишь скользнул взглядом.
Выждав положенную минуту, я проговорила:
– Я не палач, и казнить вас не смею.
– Тогда зачем такая благородная леди спустилась в самое подземелье Города-крепости? Если не сообщить о казни?
Его голос оказался низким, несмотря на моложавое лицо, которое после посещения лекаря успело зажить и теперь могу рассмотреть крупные черные глаза, тонкий нос и острый подбородок, который делает его похожим на птицу. Соломенные волосы падают на лоб, он откидывает их небрежно и взирает снизу-вверх, сидя на кровати.
Я снова выждала степенную паузу, хотя хотелось сесть рядом, выгнать конвой и расспросить мага обо всем, что случилось, и проговорила:
– Вряд ли леди стала бы спускаться в подземелье, чтобы сообщить о казни. Полагаю, для этого здесь есть специально обученные люди.
Во взгляде юноши мелькнула озабоченность и тревога.
– Тогда зачем? – спросил он.
– Я будущая леди Черной Пустоши, – сообщила я, стараясь подчеркнуть важность статуса, – и должна заботиться о каждом ее жителе.
Плечи мага повисли, лицо приняло кислое выражение, словно это самые разочаровывающие слова, какие слышал. Потом махнул рукой и произнес:
– Ах, вот оно что. Тогда покорнейше прошу прощения, миледи, что сижу. Мои раны залечили, но ноги прикованы к полу, и я могу лишь привстать на полусогнутых.
В начале это от меня ускользнуло, но теперь заметила массивные кандалы, которые тянутся от его ног до пола. Меня передернуло от негодования и возмущения, а по телу растекся жар, какой бывает, когда гнев готов захлестнуть с головой.
– Почему его приковали? – спросила я резко у стражника.
Тот выпрямился, как струнка и отчеканил:
– Приказ его милости.
– Его милости? – переспросила я.
– Виконта де Жерона.
По спине прокатились мурашки, а в груди заклокотал гнев. Коварство и изобретательность виконта относительно пленника вызвали такую дрожь в руках, что их пришлось спрятать за спину. За секунду перед глазами пронеслись картины, в которых я выгоняю виконта из замка и отправляю на все четыре стороны, а он умоляет сжалиться и оставить ему хотя бы коня.
Когда стражник покашлял, я вынырнула из грез о справедливой каре де Жерона и сказала ему:
– Прошу оставить нас.
Стражник вытаращил глаза и проговорил изумленно:
– Миледи, это крайне опасно. У меня приказ. А он маг и…
– Я тоже маг, – оборвала я его. – Тем более, пленник в кандалах, прикован к полу и если что, вы ведь будете за дверью? Верно?
Лицо стражника исказилось сомнением, брови сдвинулись, нос зашевелился, как у белки, которая нюхает орех. Я добавила:
– Вам ведь положено выполнять приказы?
– Так точно, миледи. И у меня есть приказ стеречь пленника.
– Вы и будете его стеречь, – согласилась я. – За дверью.
Он снова задумался, морща лоб и шевеля губами. Прошли пара минут, а он все думал, и мне показалось, что слышу, как шевелятся мысли в его голове.
Наконец я не выдержала и сказала:
– Да оставьте же вы нас вдвоем. Мне нужно поговорить с пленником.
– О чем это? – удивленно спросил стражник.
– О магии, – резко сказала я и для вида выпучила глаза, как сова, которая съела полевку.
Стражник вздрогнул и отшатнулся, словно я только что совершила нечто крамольное, оскорбила богов или вылила помои в священные воды Съаска. Он попятился, натыкаясь на стены и бормоча какие-то обережные слова. Когда его зад толкнул дверь, стражник выскользнул из темницы, и прикрыл створку, до последнего не сводя с меня испуганного взгляда.
Едва стражник вышел, я обернулась к Мириам, которая застыла с пальцем во рту, и проговорила:
– Вкусный был завтрак, правда? Особенно сахарные рогалики.
– Сахарные рогалики? – уточнил ребенок, поднимая брови. – Не было никаких сахарных рогаликов?
