Он вскинул ладонь и сказал:
– Элизабет, никогда не умоляй. Ты принцесса Черной Пустоши. Мольбы оставь выродку, который позволил себе немыслимое.
– Хорошо, – согласилась я поспешно. – Я больше не буду умолять. Но сейчас сделаю это потому, что боюсь потерять единственного защитника и близкого человека в новом для меня мире. Прошу, выслушайте.
Виконт сглотнул, в глазах мелькнула решительность, но он позволил отвести себя от двери и усадить на край кровати.
– Выслушайте. Радилит приказал мне выйти за муж за Вазиса де Луа. Он сказал, что во главе Черной Пустоши должен стоять маг.
– Но ты тоже маг! – выдохнул виконт.
– Я тоже так сказала, – проговорила я, кивая. – Но Радилита устраивает только мужчина-маг. Он так много говорил… Но главное, что я должна снять проклятие с Радилита. Я с трудом поняла его слова, но он был так непреклонен и убедителен… А спорить с королем я не могла… Но герцог де Луа…
Едва сказала его имя, в глазах виконта вспыхнули искры, челюсти сжались, а он дернулся в порыве вновь бежать к двери. Лишь мои пальцы на его локте удержали.
– Он… – прошептала я, собираясь с духом и судорожно соображая, не вызовут ли мои слова новую волну бешенства, которую не смогу остановить. – Его нельзя трогать…
Виконт заорал:
– Почему?! Почему вы его покрываете?! Эта падаль сотворила такое, за что его нужно прилюдно четвертовать!
– Я не покрываю его, – тихо проговорила я и опустила взгляд.
– Тогда что?
– Я боюсь, – произнесла я еще тише.
Пальцы виконта оказались на моих плечах, он всмотрелся мне в глаза и сказал:
– Скажи мне, скажи мне, Лиззи.
– Я…
– Говори.
Я сделала глубокий вдох и произнесла, молясь всем светлым и темным богам:
– Он караварец.
Глаза де Жерона вытаращились, брови схлестнулись на переносице.
– Что-о? – выдохнул он. – Вы уверенны?
Я кивнула и сказала, все еще глядя в пол и стараясь не встречаться взглядом с виконтом, который теперь знает, что надругался надо мной не просто гнусный и подлый человек, а настоящий приспешник хозяина льда:
– На его шее красный знак. Тщательно скрытый, но я видела. И он знает. Он сказал, если я кому-нибудь расскажу, Черной Пустоши придет конец. Я не знаю, как. Наверное, Каравара нашел способ быстро переправить своих воинов без темных порталов. Мы не можем рисковать королевством…
Едва закончила, тяжесть, что сдавливала грудь, выплеснулась, и я разрыдалась, рухнув на грудь виконту.
Он обнял меня бережно, словно от слез могу рассыпаться в пепел, и принялся гладить по голове, а из меня, вместе со слезами, полился поток слов.
– Это было… ужасно… – всхлипывала я. – Он схватил… а потом… и я не могла… А Рамина… Она не Рамина. Я навеки опорочена…
Виконт де Жерон, продолжал гладить меня по голове и прижимать. Тугие волны ярости вперемешку с горьким сочувствуем и бессилием пульсом исходят от него, но в этих волнах захотелось спрятаться, укрыться от жестокого мира, в который погружен двор Радилита Сварта, правителя семи королевств.
– Тихо, – шептал виконт ласково, хотя я чувствовала, с каким трудом ему дается говорить спокойно. – Ты не опорочена. Ну что ты такое говоришь.
– Как же не опорочена, – завыла я, утыкаясь лицом ему в камзол. – Вазис сделал это почти при свидетелях. Рамина, бесстыжая Рамина… Вы бы видели, как она смотрела на меня…
– Какое тебе дело, до того, как смотрела на тебя служанка, – мягко проговорил виконт, проводя ладонью мне по затылку.
Я всхлипнула и зарыдала еще громче.
– Она не служанка… Она… Не знаю, кто. Она прислужница Каравары… тоже…
Виконт промолчал, но я ощутила, как он напрягся и едва сдерживается, чтобы не броситься вновь на поиски Вазиса де Луа.
– Он больше никогда к тебе не притронется, – проговорил он тихо после небольшой паузы. – Никогда. И ты не опорочена, Элизабет. Даже если Рамина расскажет всему двору, никто не сочтет тебя распутной.
Услышав это, я резко перестала рыдать, с трудом веря ушам, и отстранилась от широкой груди виконта. На камзоле остались темные следы от слез, а когда подняла взгляд на лицо Дагрея, едва не застонала потому, что он оказался бледен, как покойник. Под глазами пролегли круги, а взгляд на секунду
