Первое, что появилось в зоне видимости, стоило только мне выйти из корабля – это гневное лицо доктора Григорьева. Следом в шлем пробился звук его голоса:
– Алан, немедленно уберите свою посудину отсюда! Вы нам все исследование портите! Приборы сбиваются!
– Ладно, ладно… Умник, улетай обратно.
Пока корабль поднимал трап и перемещался на прежнее место, к нам успели подойти девушки. Я удостоился сурового взгляда от Ирины и доброго – от Энни.
– Ну, раз все в сборе, можно отправляться дальше, – проворчал ученый и целенаправленно устремился к центру сооружений. Его ассистентка отправилась следом, а замыкать процессию довелось нам с Энни.
– Что-то эпохальное уже обнаружили? – поинтересовался я у нее, рассматривая напоминающие куски серого сыра плиты.
– Пока что определили только точную сигнатуру излучения, идущего от объекта, – с охотой поведала мне девушка. – Она весьма интересна. Даже в спокойном состоянии он излучает нейтрино, а на поверхности этих вот камней идет постоянная реакция адронизации, представляешь? То есть, они служат чем-то вроде генераторов свободных кварков, причем обе эти реакции – холодные. Я даже не представляла, что такое вообще возможным. Так вот, из-за этого всего к нейтрино добавляются нейтроны. Сигнатура получается очень узнаваемая. Возможно, что-то подобное мы сможем найти в наших мирах. Вдруг подобные постройки находятся под самым нашим носом?
– Хм, – я осторожно прикоснулся пальцем к ближайшей плите, но ничего интересного не почувствовал. – Что тут скажешь. Я рад, что ты у меня такая умная.
– Издеваешься?
– Нет, просто не до конца понял, о чем речь, – я постарался принять как можно более невинный вид.
– Про уникальные спектры звезд ты же в курсе? – подозрительно спросила Энни, явно не до конца поверившая в мою необразованность.
– Конечно.
– Вот здесь тоже самое. Примерно.
Мы забрались в самое сердце объекта и остановились перед центральной постройкой.
– Дальше что, через эти дырки лезть? – поинтересовался Григорьев, задумчиво рассматривающий преграду на своем пути.
– Когда мы Лизу сюда отправляли, другого входа не наблюдалось, – сообщил я, первым забираясь в подходящее отверстие.
Скафандр истошно пискнул, сообщая о потере ориентации, но что-то подобное нами ожидалось с самого начала, так что я спокойно продолжил двигаться вперед.
– Интересно, как же выглядели создатели этого всего, – задумчиво произнесла Попова где-то у меня за спиной. – Может быть, они были какими- нибудь червяками?
– Или шарами, – пропыхтел доктор, судя по всему, ползущий через соседнюю дырку. – В любом случае, скорее всего они имели круговое сечение.
– Мы тоже имеем круговое сечение, если нас поперек разрезать, – я выбрался в коридор, окружающий зал с многогранником и теперь оглядывался по сторонам.
– Верно, – согласился Григорьев, оказавшись рядом. – Куда дальше идти?
– Вон туда.
– А как мы их назовем? – неожиданно спросила Энни, в свою очередь присоединяясь к нам. – Это ведь наше право, как первооткрывателей.
Я громко и скептически хмыкнул.
– Хватит с тебя и того, что ты здесь звезду с планетой по своему усмотрению обозвал, – тут же отреагировала Ирина. – А название для чужой расы нужно придумать серьезное и солидное.
На некоторое время мы замерли, стоя в коридоре и обдумывая неожиданно возникшую задачу.
– Чертовы фантасты уже все варианты перебрали, – наконец заметил Григорьев. – “Чужие” бы отлично подошло, но это такая банальность…
– А мне нравятся “предтечи”, - грустно заметила Энни. – Но это все столько раз уже было…
– Может, назвать их какими-нибудь “нейтринниками”? – выдвинул идею я. – Энн мне рассказывала, что излучение от построек складывается из нейтрино.
– Глупое название, – фыркнула докторша. – Нужно назвать их “строителями” или как-то похоже. Раз уж мы сначала нашли их постройки, а не их самих.
– Белее унылого названия еще свет не видел, – не остался в долгу я. – Давайте еще вспомним древние профессии и назовем их какими-нибудь “караванщиками” или “глиномесами”, к примеру. Все лучше будет.
– Может, пусть будут “облачниками”? – робко предложила Энни. – Здесь же Магелланово облако. По территориальному признаку получится. И на слух, вроде бы, ничего так воспринимается..
С минуту мы раздумывали над этим названием. Затем я пожал плечами:
