– Но как создать эту реакцию, вы все равно не знаете?
Григорьев надулся, словно земная лягушка. Но ответить на мое невинное замечание ему, похоже, было нечем. На помощь пришла Попова:
– Это не особенно важно. Главное – принцип, который мы открыли. Заставить кварки распадаться и заново собираться мы сможем. Жаль, конечно, что это не наша специализация, так что исследования будут проводить коллеги. Но открытие все равно сделано. И мы уже не зря прилетели в эту систему!
– Здорово, – безо всякого энтузиазма произнес я.
Похоже, сейчас действительно оказался совсем неподходящий момент для серьезных разговоров. Григорьев намеревался радоваться жизни и своему открытию, девушки не собирались от него отставать…
Я дождался удобного момента и убрался прочь из их корабля.
Над этой частью планеты сейчас была ночь. Слабо мерцали усыпавшие небо звезды, стоял вдалеке окутанный тенями объект, где-то в неведомой вышине висел на своей орбите линкор…
Усевшись на подвернувшийся камень, я принялся рассматривать окрестности.
Пустая, печальная планета с продолжающим по инерции работать странным механизмом. Планета, дни которой уже сочтены. А вокруг – чужая галактика…
Я неожиданно почувствовал себя одиноким, как никогда. Совсем рядом веселится любимая девушка и ее коллеги, где-то над нами пьет коньяк капитан Норвуд и беспечно несут службу его подчиненные. А здесь…
– Вставай, милый, – раздался веселый голос в шлеме. Я обернулся и увидел выходящую из шлюза Энни. – Пойдем-ка на твой корабль. Думаю, нам стоит продолжить праздник в более романтичной обстановке.
На мое лицо сама собой заползла улыбка. Все же я иногда дурак. И слишком много думаю.
Романтический ужин с шампанским и голограммами свечей плавно перетек в постель, где я окончательно забыл про свои недавние переживания. Да и вообще про все на свете.
Но, как выяснилось, у Энни была гораздо более цепкая память.
Проснувшись на следующее утро от запаха кофе, я обнаружил девушку сидящей в кресле и внимательно меня рассматривающей. Рядом на зависшей в воздухе подставке находилась кружка того самого кофе. Судя по всему – нетронутая.
– Доброе утро, – я приподнялся на кровати, усиленно моргая. – Что-то случилось?
– Это ты мне расскажи, – протянула она. – Вчера не до этого было, а вот сегодня я вспомнила, с каким лицом ты к нам на корабль зашел. Что произошло?
Я вздохнул и принялся одеваться. Затем отобрал у Энни кофе и уселся на кровати. А потом сообщил, какие проблемы могут возникнуть у линкора при обратном переходе в родную галактику.
– Действительно… – девушка уставилась в пол, крепко задумавшись. – Проблема в том, что мы вряд ли сможем существенно улучшить точность. Даже если днями и ночами будем отслеживать все подряд. Но, в любом случае, нужно рассказать об этом Александру Анатольевичу. Я побуду еще немного здесь – не хочу, чтобы он меня к работе приставил раньше времени. А вот ты иди.
– Ладно, – я чмокнул ее в макушку, зевнул и пошел собираться.
Доктор встретил меня примерно в таком же состоянии, в котором находился я сам. То есть, в растрепанном и слегка сонном.
Возможно, именно из-за этого обрисованную проблему стоящей он не посчитал.
– К чему тревожиться раньше времени, Алан. Разумеется, в последнюю неделю перед возвращением мы проведем уточняющие расчеты. Но мощности вашего корабля и интеллект Умника для выполнения этой задачи вполне подходят.
– Этот интеллект как раз и не обеспечивает необходимой нам точности, – пришлось напомнить мне.
– Ну хорошо, значит, потом сделаем расчет по нашим данным, – отмахнулся Григорьев. – Хоть я и не вижу в этом смысла, но это не особо принципиально. Сейчас же гораздо важнее изучить здесь все, что только возможно. Кремниевые связи могут оказаться только началом цепочки открытий.
– Но все эти открытия останутся здесь, если мы не выведем линкор в нужную точку пространства.
– Пустяки, – опять махнул рукой ученый. – Не зря же ваш директор включил наблюдателя в состав миссии. В случае чего мы просто переберемся на ваш корабль и спокойно улетим обратно.
Я некоторое время смотрел на него, не веря своим ушам.
– А как же экипаж линкора?
– Ну, у них в случае чего будет еще одна попытка, – невозмутимо пожал плечами доктор. – И потом, всегда можно попробовать взять курс на Млечный путь и уйти в гипер. Два года – это, конечно, много, вдобавок, при такой продолжительности перелета возможны определенные трудности, но шанс добраться до дома…
