Пришлось вернуться, спросить из-за двери, кто пришёл. Оказалось, Рябинович. Они с Мамедовым как раз вернулись с вечерней разведывательной прогулки улочками Березани.
— Чего так рано? — удивился Суздальцев.
— Да ночь уже, — пояснил Рябинович, — второй час.
И действительно. Надо же, как быстро пролетели последние сутки!
— Есть что-то безотлагательное?
— Только одно. Мутанты всё судачат о Пердуне. Одни говорят, он завтра поутру вернётся, другие — уже вернулся, третьи — не уходил вовсе. Ах, да… Ещё говорят, вернулся немецкий доктор. Об этом все говорят одинаково. Дескать, вернулся, возмущается, что больницу отдали под наш контроль, обещает завтра поутру пойти требовать назад кабинет главврача.
— Решительный малый, — почти одобрительно произнёс Суздальцев, — но нам он сейчас не к месту. В кабинете главврача — секретное расследование.
— Так ему и сказать, мой капитан? — сострил Рябинович.
— Боже упаси! Значит, так: передай Мамедову, пусть повесит на входные ворота новый замок — один из тех, найденных на кухне. Наутро двери тоже не отпирать, никого не впускать, в особенности немецкого доктора. Задание ясно?
— Так точно, мой капитан!
Рябинович ушёл, косясь на сдвинутый шкаф, а капитан Суздальцев замкнул за ним дверь и снова сунулся в потайной ход. Невыносимое зловоние с новой силой ударило в нос, но ведь не возвращаться ещё и за противогазом. Шутов и Егоров — те хоть немного, да пообвыклись: дышали ртом и ни на что не жаловались.
— Пошли дальше!
Прошли ещё метров тридцать, и в стене коридора показалась приоткрытая дверца с табличкой «Библиотека». Жуткая вонь доносилась именно оттуда. Вернее, из библиотеки несло именно мертвечиной, а зверьём — это дальше по коридору.
Суздальцев толкнул дверцу и заглянул в библиотеку. Зрелище не для слабонервных. Книжные шкафы громоздились вдоль стен, как оно и положено, только вот из книг здесь находился один-единственный анатомический атлас. Но полки шкафов не пустовали. Их густо заполняли… экспонаты.
Головы со вскрытыми черепами. Кажется, Сопля о таких рассказывал, или, по крайней мере, упоминал: дескать, это Пердун такой затейник — устроил коллекцию «черепков». Мозги съел, чтобы поумнеть, а расколотые посудины — выставил в особой комнате, дабы самому любоваться и других пугать. Верно, и сам Сопля их однажды видел, с тех пор и боится Пердуна.
— Мой капитан, да они все подписаны! — воскликнул Егоров. Обыденное армейское обращение «мой капитан» в его устах сейчас прозвучало, словно «О Боже!».
— Ага, Егоров, вы ведь искали письменные документы, — не удержался капитан от мрачной шутки немного в погодинском стиле.
Бурые кровавые надписи напротив голов гласили «Сволота», «Гамнюк», «Дерьмодав» — типичные мутантские имена.
Головы скалились, заходились в неслышном последнем крике, то вылуплялись невидящими сухими глазами, то зияли пустыми глазницами.
— О, да тут есть и совсем свежие! — подметил Шутов.
Свежие головы были в основном человеческими — то есть, принадлежали явно не мутантам. Большинство из них осталось не подписано, но у нескольких подпись имелась. В числе прочих — такая: «Матиас Руге».
Да это же имя одного из пятёрки немецких волонтёров! Того самого, которому в больнице Березани была проведена хирургическая операция. Кажется, удалили жёлчные камни.
Интересно, не знал ли о судьбе товарища вечно встревоженный Фабиан Шлик — тот волонтёр, которого Погодин впряг в свою операционную команду. Если даже и не знал — наверняка догадывался. Надо будет деликатно выведать.
Если только Фабиан не в курсе — действительно не в курсе — может, и стоило бы ему при случае показать всю картину? Пожалуй, Суздальцев принял бы такое решение, если бы только «Хирурги через заборы» не были подразделением одиозной всеевропейской разведслужбы. А уж ей-то — стоит как можно пореже давать сведения, что именно и о чём тебе известно.
А вот своим — эту библиотеку показать необходимо. Её должен увидеть каждый из нас, чтобы ни у кого не осталось иллюзий, с кем мы имеем дело. Пердун ради красивой головы в коллекции убивает даже немецких волонтёров — что ему, вообще-то невыгодно.
Удастся ли унести ноги из Березани отряду русских военных — тот ещё вопрос. Пока Пердун ещё не вернулся — пожалуй. Но ведь не бросишь ни капитана Багрова, ни даже Зорана Бегича, будь он неладен.
Кто попадает на операционный стол, тот для мутанта — пища. И жаждет он её заполучить на стол обеденный. Тому виной некоторые особенности исторически сложившейся мутантской культуры.
Сопля привёл учёных в Столичную Елань, Сопля молодец.
