оргазма. А так как он тайный и выдавать его нельзя, то они вынуждены постоянно втихаря друг с другом общаться. А если общаться не с кем, как было у нашей Алион, то они ходят злые и неудовлетворённые. Не веришь — прислони ухо к этой стенке, за которой наши девы болтают, и ты услышишь его. Неразборчивое болтание. Такое, что аж дрожь берёт.
Боязно было даже предположить, насколько серьёзен волшебник в своих словах. Действительно ли всё сказанное им является его мнением, или же это безвкусный сарказм, приправленный насмешкой, цель которой — проверить реакцию новенького ученика. Подразумевая второй вариант, Старагон не выразил никаких эмоций, даже задумчивости.
Ему вспомнился тот гэльв-шпион, познакомившийся с ним в Ридвинге, и его слова. «Я видел некоторых магов своими собственными глазами. И даже разговаривал с одним. Их речь красива и витиевата, изобильна незнакомыми словами, которые кажутся умными. Всё, что нужно о них знать — это то, что все слухи касаемо их правдивы». Говоря это, он вряд ли исключал слух о том, что все маги, и мужчины, и женщины, в особой степени похотливы и развратны. Что их мысли постоянно вертятся вокруг совокупления с обычными людьми, потому что — как гласил ещё один слух, известный любому дураку — друг с другом маги не спят никогда.
Всё больше Старагону казалось, что гэльв был полностью прав.
— Как тебя там зовут, новенький? — неожиданно спросил Олтанон, занятый переодеванием из мантии в халат, который он пальцем босой ноги заведомо подбросил с пола на кровать.
— Меня зовут Старагон, — парень вовремя вспомнил новое, истинное имя.
— Точно. Такое не сразу запомнишь! Ты вроде говорил, что вырос в бедняцком районе. А кто тогда назвал тебя так, будто скельтского бога?
— Никто, — ответил Старагон, уже поняв, что ничего Олтанон не забывал, а просто хотел придать остроты шутке, которую заранее готовил. — В Ридвинге все меня звали Мышем, из-за того, что я всюду умел пролезать. По правде сказать, имя Старагот я придумал сам, когда был вынужден общаться с гэльвами. Хотел, чтобы они хотя бы с этим помучились.
— И вышло?
— Ага. А потом сам привык к нему.
— Ты мне нравишься, — усмехаясь, сказал Таралон, лежащий с запрокинутыми руками на своей кровати. — Только мы тебе не гэльвы, с нами это не пройдёт. Если вдруг забудем имя, будем называть тебя Новенький. Давно мечтал дать такое прозвище кому-нибудь. Ты не против?
Парень был против, но ничего не сказал.
Олтанон тем временем переоделся из мантии в халат. Халат оказался точно таким же, какой был на Старагоне. Перчатки он так и не снял.
— Что ж, — сказал он. — Имя твоё мы знаем, но ещё не выяснили, что ты за человек. Если собираешься здесь оставаться, то придётся вливаться в наше маленькое общество. Расскажешь что-нибудь о себе?
Новенький решил не спорить.
— Признаться честно, — начал он, старательно подбирая слова, чтобы не показаться лжецом, — мне стыдно, но о себе я действительно мало что могу рассказать. Ещё вчера утром я мог поклясться, что никто и никогда мной не заинтересуется. Моя жизнь была предельно скучна. Ну, до того момента, как я попал в плен к гэльвам, уж точно.
— Так ты был у них в плену? — Таралон приподнял голову, отняв её от скрещенных рук. — По-моему, у тебя была самая интересная скучная жизнь из всех. Надо думать, в плен ты попал ещё на войне?
— Нет, его похитили под покровом ночи из родного дома! — съехидничал Олтанон. — Конечно, на войне!
— Да, верно, — подтвердил Старагон. — В той битве наши отступили, а моего господина взяли в окружение. С пленниками каганатцы возиться не любят. Мне повезло, что я знал их язык. Меня доставили в Плим, и уже через месяц-другой я переводил для них колоридские письма.
— Вот бараны! — хмыкнул Олтанон. — Наше Величество настолько хорошо хранит государственные тайны, что можно было просто его спросить.
Таралон усмехнулся ему. Старагон невольно тоже. Молодой волшебник очевидно имел в виду всем известную историю, сохранившуюся ещё с войны. О том, как, переговаривая с делегацией Гэльвского Каганата, вышедшей навстречу из крепости, Его Величество король Алврих, нынешний правитель Колорида, по дури сболтнул.
Сам Старагон в эту историю не верил, понимая то, что если бы всё и случилось на самом деле, никто бы не стал выносить это в людские сплетни.
— А что насчёт неё? — неожиданно поинтересовался Олтанон, кивая головой в сторону пустой стены, за которой была комната Алион.
— Это… — замялся новенький. — Тария. Просто Тария. Обыкновенная девушка из Плима.
— Помнишь, что тебе сегодня говорил Палтанон? Магией могут владеть только люди с мозгами. Понимаешь? Здесь у всех есть мозги, так что прекрати делать вид, что у тебя их нет.
— Я не притворяюсь. Я правда мало что знаю о ней. Она была нищей, жила и спала в переулке, просила милостыню на рынке. Мне почему-то стало её жаль, вот я и взял её к себе. К тому же скучно было одному. Вот только странная она какая-то оказалась. Молчит о том, кто такая и как жила раньше. Даже имя своё не называет. Это я назвал её Тарией. Она, кажется, не против. Вот и всё, что мне о ней известно.
— Ну да, — задумчиво сказал Таралон. — Семью не выбирают. А если и выбирают, то всё равно получается какая-то дрянь.
