ним идти, население на свою сторону привлекать, то со временем выйдем мы вот сюда, — я ткнул в загиб Скандинавского полуострова, — причём по суше.
Если на карту посмотреть, то будущая Швеция и Финляндия разделены грандиозным заливом. Вот в крайнюю северную точку того залива я и ткнул.
— И получим мы новый выход к морю, — закончил мою мысль Лис, — ещё лучше. Только там расстояния большие, долго это будет…
— Ну мы-то никуда не торопимся, лет сто у нас на это уйдёт — и ладно! — я улыбнулся, глядя на Федю, который окончательно ошалел от наших масштабов, на этот раз временных, — ты, суворовец, думай всегда на перспективу. Не тебе, так детям твоим, а то и внукам такое на пользу пойдёт. Так вот, собственно, к чему я это говорю. Надо подминать под себя чудь. Хоть как, хоть тушкой, хоть чучелом, но они должны стать нашими гражданами.
— Воевать их пойдём? Или так уговорим? — Торир, как главный военный, уже собирался в поход.
— Нет, сделаем проще. Привяжем экономически. Что мы про чудь знаем? Есть данные, что у них да как там, на Онеге? Нет?
— Нет, о таком пока не в курсе, — посмотрев на всех сказал Лис.
— Ну значит сведения собрать надо, да там и решать, — народ согласно закивал, — вот что, Федя, ты иди теперь, пиши отчёт о совещании. Дальше будет о том говорить, о чем тебе рано ещё слушать. Не из-за возраста, а потому что секретно. И это не просто так — опасно тебе знать то, о чём говорить будем.
— Понял. Отчёт как писать? — встал корельский суворовец.
— Как хочешь. Мне сейчас надо посмотреть, что ты вынес из совещания и твои мысли обо всём. Завтра проверю, обсудим.
— Завтра суббота, — предупредил Святослав.
— Ну и что? Вроде ж день самостоятельной работы постановили, что тут такого?
— Увидишь, — улыбнулся Лис, — сам на всё посмотришь. Сюрприз будет.
Федя ушёл, мы заперли за ним дверь. Из личного сейфа я достал документы по «Плесени».
— Третье, что я вам сказать хотел, касается непосредственно Феди. Мы в своём плане очень недооценили степень восприятия нашего образа жизни, особенно среди детей и молодёжи. Бумаги мои все читали? Так вот, мы в «Плесени» закладывали по пять лет на переход от колонистов, с которыми только торговля, до подданных, потом ещё столько же — до крепостных. А исходя из того что увидел я, срок надо раза в два снижать. Это с одной стороны. С другой, если такая степень восприятия нового у других тоже будет, то проблем мы огребём по самое не балуйся…
— Почему? Наоборот, хорошо получается, быстрее под нас пойдут, — Буревой высказал всеобщее мнение, судя по реакции моих друзей.
— А если и степень сопротивления будет тоже раза в два больше? Мы-то рассчитывали на работу с мелкими коллективами деревенскими. А потом, через пять лет, когда они поймут, что под рукой Москвы жить проще и богаче, уже по нашей «Плесени» и сопротивляться некому станет, все согласны будут. А ежели срок меньше положить на такое? А если все быстрее поймут, что происходит? Против нас объединяться начнут? Да и местная власть может в стороне не остаться. Вон, только нашим авторитетом в Заболотном отбиться смогли от наследника деда-маразматика. А теперь представьте, если мы план наш начнём, а мы по весне первый рейс наметили, колонистов искать собирались, а нас через полгода уже дружины князей местных будут ждать на месте колоний? Что делать? В ноль их вырезать? Так другие на их место придут, и всё по новой. Думать надо, как такому вот противостоять, да сроки плана сжимать раза в полтора-два. И готовиться серьёзнее. Все, надеюсь, согласны? Ну раз все, тогда на сегодня мы всё закончили, оформим решения в другой раз. Спать хочу — не могу!
Выспаться не удалось. Сначала дома был микро-скандал. Причём, наверно, первый серьёзный конфликт с супругой. Зоряна мне заявила, что не дело это. Родная кровинка, Вовка наш, играется, учится, как все, а он Государя сын! А тот, Государь в смысле, вместо того, чтобы его, Вовку, на совещания брать, какого-то корела Федьку с собой таскает! Пилила мозг половину ночи, пообещал ей по утру дать ответ. Моя любимая чуть успокоилась. А рано утром разбудила уже другая пила, паровая.
Проснулся я от шума. Хорошего такого городского и промышленного шума. Все галдят, что-то трещит, что-то пилит, что-то свистит — ужас! Куда я попал! Форточка чуть приоткрыта, а в спальне такое ощущение что Шнитке концерт устроил! Пошёл разбираться…
В городе натуральный производственный бум! Причём народ специально в субботу встал пораньше, и работает так, что только пар стоит. В гаражах, ворота у многих открыты, народ строгает, пилит, крутит, сверлит, красит… Заглянул в один — мебель резную делают, поздоровались, и опять работать, не отвлекаются. В другом камень красивый на плитку режут, в третьем — какие-то доски хитрые, для внутренней отделки, я так понял. Все заняты, один я слоняюсь как неприкаянный.
— Видал! — нагнал меня Лис, — Здорова! Вот такое теперь каждую субботу. Пашут до темна, получше чем на наших стройках.
— Ну так для себя, немудрено, — я разглядывал семью, которая на цемент приклеивала декоративные плитки камня поверх стены, — а красиво, себе надо так сделать. Где материал брали?
— Трактор мужикам в аренду выдали, налог за пользование природными ресурсами взяли, они и принесли, — поведал мне Лис.
— Хм, молодцы. Тут как, меняются хоть друг с другом?
— Держи карман шире! — захохотал Лис, — Подожди, себя обеспечат — начнут через лавку нашу за комиссию друг другу продавать.
