То он видел себя мальчиком, сидящим с Варей на большом камне, с которого он учил ее нырять, – это он вдруг вспомнил, и вспомнил, как однажды Варя рассердилась на него за то, что именно этого он не мог вспомнить. То видел деда Северьяна таким, каким он пришел из лагеря. То Манефу, разговаривающую почему-то с Ольгой, чего уж никак в действительности быть не могло…
В двери громко и звонко щелкнул ключ. Вошел дежурный.
– Фамилия?
– Бушуев.
– Имя-отчество?
– Денис Ананьич.
– Пойдете со мной.
Денис лениво встал. Внакидку надел на плечи пальто.
– На допрос, что ль?..
– Этого я не знаю.
– Ну не знаешь, так и – не знаешь… – согласился Денис и вышел из камеры.
В большом, хорошо обставленном следовательском кабинете его ждал сам Арсений Георгиевич Берг. Он сидел за массивным, но почти пустым письменным столом и перелистывал дело Дмитрия Воейкова. В углу, возле другого стола, сидели и перерывали какие-то бумаги двое помощников: у одного был чин капитана Государственной безопасности, у другого – старшего лейтенанта. Арсений Георгиевич был в штатском в сером костюме, в скромном, со вкусом подобранном галстуке и в ослепительно белой крахмальной рубашке.
Берг пожелал сам вести дело Дениса Бушуева.
За решетчатым окном был виден внутренний двор тюрьмы и вверху – клочок чистого, голубого неба. И когда Дениса ввели в кабинет, то он прежде всего отметил, что на дворе – день. Увидев Берга, он почему-то совсем не удивился этому, к досаде самого Арсения Георгиевича, который ожидал, что Бушуев будет огорошен этой встречей. Ведь с тех пор, как они виделись на пароходе «Крым», прошло много лет. За это время Арсений Георгиевич сделал головокружительную карьеру. Не менее головокружительную карьеру сделал и Бушуев: от никому не известного молодого волжского лоцмана до крупного писателя, лауреата Сталинской премии. Но была одна существенная разница между этими двумя карьерами: Арсений Георгиевич ждал повышения по службе в самом скором времени, Бушуев же свою карьеру кончил так же головокружительно, как и начал ее. Мало того, из всесоюзной знаменитости легко и быстро превратился в ничто.
Видя, что никакого эффекта из этой встречи не выйдет (Денис лишь рассеянно скользнул по Бергу усталыми глазами и перевел их на клочок голубого неба в окне), Берг сделал знак, чтобы все вышли, и, когда конвоир и те двое, что сидели за вторым столом, вышли, предложил Бушуеву сесть. Бушуев грузно сел в тяжелое кресло возле письменного стола.
– Узнаете? – спросил Берг, чуть улыбаясь и поглаживая короткими пухлыми пальцами свинцовые волосы на затылке – он еще больше поседел с тех пор, когда Денис встретил его в салоне «Крыма».
– Да, узнаю.
Денис сказал это негромко, но с оттенком явной иронии. Перед Бергом лежал чистый лист бумаги, с размашисто выведенным на нем заголовком: «Протокол допроса»… Но за всю их беседу, при этой, первой встрече, он не сделал ни одной заметки.
– Жену арестовали? – спросил Бушуев.
– Да, конечно. Вчера.
– Как она себя чувствует?
– Плохо… – сознался Берг.
Он чуть прикрыл льдистые, холодные глаза пухлыми, красными веками и вспомнил Ольгу – до чего же она была хороша!
Дениса арестовали первым, а через сутки – Ольгу Николаевну. Но Денис сразу же приготовил себя к тому, что ее тоже арестуют, и сообщение Берга его не удивило. Только глаза его слегка сузились, и рывком, до боли сжалось сердце. Еще до ареста, видя, что над их головами собирается гроза и что скрывать от Ольги смерть брата становится все труднее и труднее, Денис рассказал ей все. И теперь вспомнил, как подстреленной птицей билась Ольга…
– Очень хорошо вы прочли «Грозного» в Колонном зале… – вдруг сообщил Берг, с трудом отрываясь от воспоминаний об Ольге – он сам присутствовал при ее аресте.
– Да, неплохо… – охотно согласился Денис. – Особенно приятна, знаете, реакция публики…
Берг понял, что Денис издевается над ним, и решил отплатить.
– Но была, знаете, еще и другая реакция, – в тон Денису ответил Берг. – Реакция, которая и привела вас сюда. То есть, вообще-то говоря, вы рано или поздно все равно попали бы сюда, но эта «реакция» очень ускорила ваш арест.
Берг помолчал и, внимательно следя за выражением лица Бушуева, сказал:
– Я говорю о товарище Сталине, который совершенно случайно слышал по радио ваше замечательное чтение… Так что вы можете законно гордиться
