уперся Николаенко в лицо.
— Не вижу, что вы капитан и командир роты сто восьмого заградотряда, — зло бросил Николаенко, услыхав, как сзади надвинулась на них темная масса людей и даже клацнуло несколько затворов.
— Вот мои документы, — ответил невидимый Угрюмцев, и лучик фонарика осветил его лицо, тусклые погоны и серую книжицу в левой руке.
Николаенко не стал разглядывать книжицу, потому что если этот Угрюмцев вовсе не Угрюмцев, а черт знает кто, то из книжицы этого не выяснишь. А он еще в госпитале слыхал, что в сорок первом на Украине и даже в сорок втором в задонских степях на перекрестки дорог выходили диверсанты или кто-то еще и, прикидываясь регулировщиками и представителями каких-то штабов, направляли отступавшие колонны совсем не туда, куда им было нужно, и эти колонны вскоре же попадали под бомбы немецких самолетов. Но этот капитан Угрюмцев вызвал у Николаенко доверие, и он представился:
— Командир взвода младший лейтенант Николаенко. Со мной семнадцать бойцов. Вот мои документы.
— И куда вы направляетесь? Где ваша рота, батальон? — не отставал капитан, в свете фонарика изучая офицерское удостоверение Николаенко.
— Честно говоря, не знаю, — ответил тот устало. — Куда все идут, туда и мы. Знаю лишь одно, что впереди должны быть новые позиции. Днем нам об этом говорили. Но за это время многое могло измениться… Надеюсь, товарищ капитан, на месте все станет ясно. Где-то там должно быть и командование нашего полка…
— Ваша дивизия сосредотачивается юго-западнее станции Прохоровка. От перекрестка повернете налево. Оттуда километра два, не больше. — И добавил: — Я сам из этой дивизии. Советую вам, младший лейтенант, поторапливаться.
— Мы и так уже вторые сутки только и делаем, что поторапливаемся, — съязвил стоящий рядом Мамаев, но Угрюмцев не обратил внимания на его слова.
— Проходите, товарищи, проходите, — произнес он, и Николаенко даже не увидел, а почувствовал, что капитан весь будто бы подобрался, насторожился и шагнул вперед. И люди за его спиной тоже.
А сзади все отчетливее слышался лязг танковых гусениц.
«Вот бы сесть на танк и доехать», — подумал Николаенко, различив в темноте силуэт приближающейся «тридцатьчетверки». Но на фоне звездного неба было заметно, что танк облеплен десантниками, так что лишнего места там вряд ли найдется. А за ним плотно один к одному двигались другие танки. И тоже с дисантниками.
Капитан встал на пути головного, посигналил фонариком. Однако это не возымело никакого действия. Прозвучали два предупреждающих пистолетных выстрела, и вдруг…
— Братва! Немцы! — закричал кто-то, и вся масса людей, заполонивших дорогу, качнулась в сторону.
Одна за другой рявкнули пушки, заговорили пулеметы, светящиеся трассы метались среди бегущих от дороги людей.
Кто-то схватил Николаенко за плечи и пригнул к земле. Почти в самое ухо врезался крик Мамаева:
— Командир, в канаву!
Мимо Николаенко, ревя моторами и разбрызгивая по сторонам огненные трассы и частые хлопки гранат, неслись немецкие танки и бронетранспортеры, неслись туда, где их никто не ждал.
Глава 17
К 11 июля перед командующим группы армий «Юг» генерал-фельдмаршалом Манштейном уже не стояла задача прорваться к Курску. Более того, северная группировка немецких войск, продвинувшись в сторону Курска всего на 12 км, уперлась в сильную оборону Центрального фронта, которым командовал генерал Рокоссовский, и дальше продвинуться не смогла. И уже 9 июля Гитлер приказал германским войскам возвратиться на исходные позиции, признав, таким образом, что операция «Цитадель» провалилась. Вопрос для Манштейна теперь заключался в том, как подчиненным ему армиям отойти на эти позиции, не понеся значительных потерь от наседающих русских дивизий. Манштейн полагал, что это возможно лишь в том случае, если нанести русским войскам максимальный урон в излучине реки Псёл, после чего захватить Прохоровку. Но армейская группа генерала танковых войск Кемпфа, наступавшая в сторону Прохоровки с юга, настолько ослабла за минувшие дни боев, что с трудом справлялась с поставленной задачей. Между тем, в состав группы входит 3-й танковый корпус, состоящий из трех танковых дивизий, усиленная отдельная танковая бригада, то есть более трехсот танков и самоходных орудий, плюс пехотная дивизия в количестве 18–20 тысяч солдат и офицеров. Не считая орудий, минометов и реактивных установок. Именно в районе Прохоровки армейская группа Кемпфа должна соединиться с частями 4-й танковой армии генерала Гота и, таким образом, замкнуть окружение советских войск, обороняющихся южнее и западнее Прохоровки.
Чтобы выяснить положение группы на месте, Манштейн решил провести совещание в штабе генерала Кемпфа и вечером 11 июля вылетел на станцию Дубно. Туда же он пригласил и командование 4-й танковой армии.
