Побрёл голодный. Шёл-шёл – стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.
– Здравствуй, бабушка!
– Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришёл – по своей доброй воле аль по нужде?
– Пришёл заслужить у тебя богатырского коня.
– Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасёшь моих кобылиц – дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся – торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и по лугам разбежались – не успел Иван-царевич глазами вскинуть, как они пропали. Он заплакал-запечалился, сел на камень да и уснул.
Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:
– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома.
Царевич воротился домой, а Баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
– Зачем вы домой воротились?
– Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.
– Завтра вы по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Переспал Иван-царевич ночь, наутро Баба-яга ему говорит:
– Смотри, царевич! Если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь – быть твоей буйной головушке на шесте.
Погнал он кобылиц в поле, и они тотчас разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал-плакал да и уснул.
Солнышко село за лес, прибежала львица:
– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.
Царевич встал и пошёл домой. Баба-яга пуще прежнего и шумит, и кричит на своих кобылиц:
– Зачем домой воротились?
– Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас не разорвали.
– Завтра забегите в синее море.
Переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает его Баба-яга кобылиц пасти:
– Если не упасёшь – быть твоей буйной головушке на шесте.
Он погнал кобылиц в поле, а они тотчас скрылись из глаз, забежали в синее море и стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, плакал-плакал да уснул.
Солнышко за лес село, прилетела пчёлка и говорит:
– Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны. Да как воротишься домой, Бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребёнок – в навозе валяется, ты укради его и в глухую полночь уходи из дому.
Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улёгся за яслями. Баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
– Зачем воротились?
– Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света и давай нас жалить до крови.
Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич украл у неё паршивого жеребёнка, оседлал его и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону – и откуда ни возьмись повис через реку высокий мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза – остался через реку мост тоненький-тоненький. Поутру пробудилась Баба-яга – паршивого жеребёнка видом не видать! Бросилась в погоню – во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.
Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: «Хорош мост!»
Только добралась до середины – мост и обломился, а Баба-яга чебурах в реку. Там ей и лютая смерть приключилась. Иван-царевич откормил жеребёнка на зелёных лугах, стал из него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне. Она выбежала, бросилась ему на шею:
– Как же ты опять живой?
– Так и так, – говорит. – Поедем со мной.
– Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленному.
– Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.
Сели они на коня и поехали.
Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.
– Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
– Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увёз.
