накрыли меня покрывалом и отдали Янхен какие-то указания.
Потом снова потянулись скучные часы дороги, и я опять задремала, убаюканная мерным покачиванием повозки. Сколько я спала, не знаю, но проснулась уже под вечер на новой стоянке, когда те, что взяли меня в плен, готовились к ужину и ночевке. А сразу после ужина ко мне пришли главный воин-титан, женщина-валькирия и мальчик-маг, скромно вставший в сторонке.
– Добрый вечер, Гретхен, – на довольно сносном немецком языке поздоровался со мной предводитель титанов, – Скажите, нет ли у вас каких либо пожеланий или жалоб?
Мозг мой вскипел яростью. Вопрос о пожеланиях и жалобах звучал как пощечина, да и светская вежливость не соответствовала, ни тому месту в котором я находилась, ни сопутствующим этому обстоятельствам.
– Ах, он еще и издевается, – подумала я, а вслух ответила с такой же преувеличенной вежливостью: – Спасибо, господин главный русский, чувствую я себя почти хорошо и пожаловаться мне тоже не на что. А еще хотелось бы, чтобы мне вернули мой меч, моего коня и отпустили меня.
Мои пленители заулыбались и сдержанно засмеялись. Лишь потом я поняла, что назвать командира маленького отряда «главным русским» было несколько опрометчиво с моей стороны. Вскоре выяснилась и другая несуразность моего ответа.
– Что, Гретхен, – посмеиваясь, спросила женщина-валькирия, – прямо так тебя и отпустить, с мечом, на коне и совершенно голой? К счастью, это невозможно, потому что, выполняя твое пожелание, мы покрыли бы себя несмываемым позором.
Мальчик-маг тем временем сунул руку в расстегнутый ворот рубахи и вытащил оттуда нечто на цепочке, буквально сочащееся силой сквозь сжатые пальцы кулака. Глаза его при этом из просто светящихся стали сияющими, и сила потекла из каждой клеточки его тела. Необычайно талантливый и сильный молодой маг – неудивительно, что херр Тойфель любой ценой хотел заполучить его себе.
– Слушай меня, Гретхен, – тихо сказал он, переглянувшись с женщиной-валькирией, – двигаться ты сможешь только завтра утром, когда мое заклинание полностью восстановит твое поврежденное тело. Но, если ты попробуешь причинить зло кому-либо из нас, наших людей или животных, испортить какое-либо оружие и предметы, то тогда можешь пенять на себя, ибо мое заклинание не оставит тебе ни одного шанса выжить.
Он говорил явно не на немецком, а на своем русском языке, но, несмотря на это, я его прекрасно понимала. Наверное, он из тех могучих магов, что рождаются раз в несколько тысячелетий, а потом, достигнув вершин могущества, становятся настоящими богами.
– Мы сделаем лучше, – сказала женщина-валькирия, – она просто не сможет причинять зло. Как только она захочет сказать гадость или начать интригу, то ее язык тут же онемеет, как только она поднимет руку, чтобы ударить кого-то или сломать какую-либо вещь, то ее рука тут же отнимется, как только она захочет бежать от нас, то ее ноги откажутся ей служить. Да будет так, как я сказала!
После последних слов глаза ее на мгновение вспыхнули ярко-зеленым светом, как у кошки, смотрящей на огонь, потом мигнули и погасли, но я знала, что действительно оно так и будет, и эта женщина только что наложила на меня сильнейшее заклятие подчинения. Теперь я не смогу ударить ухаживающую за мной девчонку, даже если захочу сделать ей больно. Правда, при этом женщина-валькирия не заклинала мои мысли и не затуманивала мой разум, но это, скорее всего, потому, чтобы наложенная на меня несвобода была еще горше и обиднее. Кстати, удрать я смогу и на коне, собственные ноги для этого совсем не обязательны. Но пока лучше прикинуться девочкой-паинькой и не вызывать подозрений. К тому же, прежде чем бежать, нужно будет тут все как следует разведать и выяснить настоящие цели этих людей.
– Хорошо, – вслух согласилась я, – если так, то я не буду пытаться причинить вам вред или стараться бежать. Даю в этом свое слово кадета кавалерийского училища СС.
– Ona ljot! – коротко сказала женщина-валькирия, посмотрев на главного титана, – Popitka diversii ili pobega neizbejni.
– Pust. Glavnoe poluchit pravdivie svedenia ob etom mire, – ответил тот, – Ja budu sprashivat, a ti vnimatelno sledi za otvetami.
Женщина-валькирия сразу же поняла, что я не собираюсь выполнять данное мною обещание и мои актерские таланты тут совсем ни причем. А вот магия, наоборот, замешана в этом деле очень сильно. Скорее всего, эта женщина – сильнейший маг разума, и способна получить ответ раньше, чем задаст вопрос. Я просто почувствовала пронзивший меня магический импульс запроса на истинность сделанного мною утверждения, и то, что, вернувшись, он принес своей хозяйке четкий отрицательный ответ. Таков мой талант – чувствовать и видеть магию во всех ее видах, но не иметь способности привести в действие даже слабейшее и простейшее из заклинаний. Дальше лгать просто бессмысленно. Бедная, бедная Гретхен, что с тобой теперь будет?
Главный титан вперил в меня свой тяжелый взгляд.
– Первый вопрос, Гретхен, – сказал он, – расскажи нам, что ты знаешь о том, что творится в тех степях, куда мы идем, к северу от гор? Какие народы там живут, кто ими правит и какая там политическая и военная обстановка – войны, союзы и прочая политика.
Я немного оторопела. Он что, не собирается выведывать у меня военные секреты Ордена, а интересуется лишь дорогой через Великие Степи? Ничего не понимаю… Наверное, он хочет узнать про распложенные в тех степях запретные Места Силы, к которым обычному человеку опасно даже приближаться, не говоря уже о том, чтобы в них проникнуть? Или, он хочет идти на восток до самых земель амазонок? Не самый безопасный путь для такого маленького отряда. Несколько лет назад там бесследно сгинула ушедшая в рейд по кочевьям амазонок тяжелая кавалерийская бригада СС, и с тех пор те земли считаются для нас запретными. Пока запретными.
– Великие Степи, – ответила я вслух, – простираются от внутреннего моря на западе до высоких гор на востоке. Там никто не живет, в смысле из
