скрадывали по всем правилам, как базу каких-нибудь шайтанов в горах Кавказа или пустынях Сирии.
Поэтому, пока никто не из них не вспомнил о несчастном и забытом Максе Вернере, я приказал своим людям двинуться вперед, на этот раз не деля отряд на основную и тыловую группы. Ибо в условиях, когда мы вышли на равнину и противник, не особо напрягаясь, может охватить нас по флангам, это весьма чревато для безопасности гражданских. Воды в броде через ручей взрослому человеку было чуть выше колена, а мальчишкам и девчонкам Птицы, которые вместе со своей наставницей двигались рядом со мной, она доставала примерно до середины бедра. Но никто из детей даже и не пискнул, входя в обжигающе-ледяную воду, за исключением, разумеется, Танцора, которого в поток пришлось загонять чуть ли не матами и пинками – он лепетал что-то про свои больные почки. Ох уж этот Танцор… Для всех нас он такой же недееспособный опекаемый, вроде двух девчонок Матильды и Зайца.
Зато мальчишки, особенно Колдун, способны дать ему сто очков вперед. Вот они, ежась и посмеиваясь, ведут через ручей в поводу всех троих коней с навьюченным на них трофейным барахлом и частью своего груза, освобождая от этой работы бойцов, которые теперь могли принять участие в бою. Даже рыцарский першерон, подозрительный и агрессивный ко всем, кроме хозяина, идет за Колдуном, покорно склонив к его плечу свою большую черную голову.
Переправившись через поток, мы поднялись по тропе вверх до гребня холма, с которого нам открывалась панорама селения. Конечно, я получил общее представление о ландшафте при облете местности квадрокоптером, но совсем другое дело – взглянуть на него своими собственными глазами, пусть и вооруженными биноклем. Поросший редким лесом и густым кустарником склон холма довольно круто спускался к поселку. Тут, наверху, посвистывал сильный ветер, дующий вдоль ущелья как в аэродинамической трубе, а там, у подножья, должно быть тихо и спокойно, ибо сам холм является эдаким своеобразным ветроломом. Может быть, на то были еще какие-то, не пришедшие мне сейчас в голову причины, но стена из ломаного плитняка, опоясывающая селение по кругу, отстояла от опушки густого кустарника не более чем на сотню метров.
Сама стена явно была предназначена не для обороны против человека, а для защиты селения от таких крупных и опасных хищников, как свинозавр. Не столько высокая, сколько широкая, она была сложена из больших скальных обломков, скрепленных глиной, по острым выступам которых смог бы перебраться даже ребенок. Ничуть не сомневаюсь, что во время нападения многие так и сделали, сбежав от угрозы неминуемой смерти в опасный, но все же знакомый лес. То, что мы их не встретили, еще ничего не значит. Во-первых, они у себя дома и могут спрятаться, используя любую щель, а во-вторых, мы их, собственно, пока и не искали, сосредоточив свои усилия на подготовке атаки против тевтонов.
Старательно обходя густые колючие заросли шиповника и облепихи, двигаясь по тем местам, где кустарник был все же пореже и лишен колючек, мои парни подкрались к самой опушке и залегли, высматривая признаки присутствия противника. Один за другим по рации посыпались доклады старших пар:
– Это Змей, все чисто, товарищ капитан! Это Зоркий, все чисто, товарищ капитан! Это Кобра, все чисто, товарищ капитан.
Еще с доисторических времен было известно, что, как только победители добираются до лагеря побежденных и их женщин, так тут же любое, за исключением немногих, подразделение превращается в неуправляемую банду, и это объясняло отсутствие часовых на внешнем периметре. Дальше моим парням требовалось одним броском преодолеть отделяющую их от стены сотню метров открытого пространства, потом перемахнуть саму стену, что для мало-мальски подготовленного бойца не составит никакого труда, и дальше действовать по обстановке.
– Змей и Зоркий, вперед, – скомандовал я в ларингофон, – Кобра прикрывает.
Дальше события развивались как в плохом голливудском боевике, переполненном взрывами, стрельбой и реками крови. Пробежав стометровку по слегка пересеченной местности, Змей со своим напарником замерли у небольшой, но хорошо укрепленной калитки, в которую и упиралась выходящая из зарослей тропа. В принципе, разогнавшегося хищного свинозавра, возжелавшего ворваться в селение, не остановила бы никакая дверь, со сколь угодно прочными засовами, поэтому сразу за калиткой был устроен каменный лабиринт из стен, который спокойно мог бы пройти человек, но для массивного животного проникнуть в поселение этим путем было уже невозможно.
Используя выступы каменной стены как ступеньки, Змей легко взобрался на двух с половиной метровую высоту и тут же, мгновенье спустя, выпрямившись, сделал несколько выстрелов из Вала по кому-то, кто скрывался по ту сторону стены, … хлоп, хлоп, хлоп, хлоп, после чего спрыгнул туда вниз.
– Минус два, – сообщил он нам по рации.
Секунду спустя до нас донесся еще один хлопок, после чего калитка приоткрылась и в нее проскользнули сперва напарник Змея Док, потом Зоркий с Арой, и наконец последними – покрывшие расстояние от опушки до стены Кобра с Бухгалтером. Пора было и мне, а также Мастеру и Беку, вместе с гражданскими выдвигаться к месту основных событий, чтобы не отрываться слишком далеко от основной ударной группы.
Внутри поселок был устроен наподобие римских военных лагерей. Две главных улицы – одна параллельно течению реки, другая перпендикулярно, заканчивались такими вот хитрыми калитками, подобных той, что мы уже видели. Еще сутки назад это было симпатичное, благополучное и очень веселое место. Закопченные нынче стены раньше были белены известью и могли похвастать украшениями из цветных геометрических узоров, а аккуратные дворики – пышными оливковыми, персиковыми и яблоневыми деревьями.
Сейчас же среди обгорелых коробок домов и срубленных пеньков любовно взращенного былого великолепия раздавались хлопки выстрелов и крики умирающих тевтонов, сменившие звуки пьяной оргии. Ребята недрогнувшей рукой убивали как тех, на ком были черные кавалеристские мундиры, так и тех
