богам. И хоть ни один из них не стал бессмертным, но все равно в этом что-то есть. Возможно, нужна была какая-то инициация или особые способности – например, как у Птицы, Колдуна или отца Александра. Не случайно же в нашем мире Единый Бог, забравший себе подавляющее количество паствы, стал для них таким неодолимо могущественным.
Но раз так, то может быть верна и обратная теория. Божество, лишившееся поклонения своей паствы, деградирует обратно в простого смертного или мелкого духа, в зависимости от того, было в нем человеческое начало или нет. Поэтому наличие почитателей для местных божков является вопросом жизни и смерти, а если их мало, то могут случиться самые разнообразные коллизии – от войны всех против всех, до сверхэксплуатации человеческого ресурса, исключающей его самовосстановление.
Отец Александр так объяснил мне свое понимание особенностей функционирования местного пантеона:
– Античные боги-эмигранты, – говорил он, – захватив с собой весьма ограниченное количество ценного человеческого ресурса, не желали тратить его понапрасну, поэтому поставили местный народ под свой полный и жесткий контроль, что вызвало в нем несмываемую психическую усталость и даже привело к некоторому вырождению. С одной стороны посмотришь – нормальные люди, а глянешь с другой стороны – видишь каких-то домашних животных или фигурки на шахматной доске. У шахматных пешек, офицеров и даже ферзей нет своей воли, они покорно следуют решениям игроков, и местные люди так же теряют свою волю, становятся вялыми и пассивными. И неважно, кто выступает в роли игрока: сущности, которых мы считаем античными богами или сатана – результат всегда один и тот же. Как ресурс для поддержания жизнедеятельности местного пантеона, население этого мира почти полностью истощено и в самое ближайшее время должен будет наступить коллапс.
Сказать честно, я даже не понял, кто конкретно это говорит – сам отец Александр или тот, кто время от времени разговаривает его голосом. Кроме того, был у меня к ним обоим одни вопрос:
– А в нашем мире, на Земле, – спросил я, – там же нет такого дефицита человеческого ресурса, который может быстро истощиться. Неужели Господь не может взять управление на себя, уничтожив жадность, глупость, злобу, подлость и другие пороки нашего мира. А мы бы благодарно порадовались.
– Ничего ты не понимаешь, Сергей Сергеевич, – со вздохом ответил мой собеседник. – Дело не в дефиците ресурса – при прямом управлении человечеством он в любом случае будет истощаться. Именно поэтому Всевышний никогда не использует и не использовал для построения своего Царствия на Земле таких методов, ибо при внешней соблазнительности этой идеи ее реализация ведет нас прямо в ад, как и любые благие намерения, претворяемые в жизнь негодными средствами. Такие методы как раз были свойственны его главному оппоненту, которого здесь зовут херром Тойфелем, но каждый раз племена и народы, которые попадали под его влияние, становились жертвой внутренней деградации и последующего распада, или военного поражения. Так было с аварами, хазарами, печенегами, болгарскими богумилами, французскими катарами, германскими нацистами и многими другими, которым несть числа. Самый свежий пример – это Украина, подпавшая под власть темных сил по причине лени и жадности значительной части своего населения. Каждый раз Сатана берется за дело, преисполнившись уверенности, что он изучил все свои прежние ошибки и ни за что не допустит их повторения, и каждый раз все повторяется снова и снова. Созданные им социальные конструкции рушатся, оставляя после себя только обугленные руины и гекатомбы трупов. Господь же, напротив, считает, что мы, люди, сами должны раздувать в себе дарованную нам божью искру и от разумных животных подняться до того, чтобы быть достойными того факта, что Господь создал нас по своему образу и подобию…
– Все это понятно, – сказал я. – Но какой практический вывод можно сделать из этой информации?
– Вывод, Сергей Сергеевич, на самом деле очень простой, – пожал плечами священник, – если в среднем принять психическую силу любого из нас за единицу, то у тевтонов эта сила будет восемь десятых от нашего уровня, а у местных примерно две-три десятых. Как я уже говорил, почти неизбежен коллапс этой системы, построенной на непосредственном управлении местным населением и эксплуатации его психики. Если не будет притока свежей крови, то местная цивилизация тихо угаснет, а так называемые боги останутся без подкормки. Возможно, что и от вас ожидали, что вы ринетесь направо и налево улучшать местную породу и тем самым хоть немного отодвинете их неизбежный конец.
– Возможно, это так, – кивнул я, – а возможно, и нет. Меня больше волнуют выводы, так сказать, на ближнюю перспективу. А они таковы, что в силу этой особенности местного населения нам стоит рассчитывать только на себя и не ожидать никакой помощи со стороны.
– Это не совсем так, Сергей Сергеевич, – загадочно усмехнулся отец Александр, и я понял, что со мной опять говорит тот, кто время от времени выглядывает из-за спины священника-инквизитора, – Дело в том, что, когда Гермесий упомянул Кибелу, то все встало на свои места. Это моя, гм, старая знакомая еще с тех времен, когда человечество одевалось в шкуры и пряталось от непогоды по пещерам. Тогда ее действительно звали Великой Матерью. У нее совсем другой метод прямого управления, чем у остальной компании – она не присасывается к психике своей паствы, как это делают местные олимпийцы и приравненные к ним персоны, а просто живет вместе с тем племенем, которое она выбрала для себя базовым, находясь с ним в непосредственном контакте. Поэтому я ожидаю, что живущее в местных степях племя ее дочерей, которое правильнее было бы называть привычным словом «амазонки», будет куда живее и дееспособнее, чем все прочие окружающие их племена, за исключением тевтонов. Только вот и в те времена, и скорее всего сейчас совсем не просто завоевать их искреннее уважение и восхищение. Одной мужской силы и мускулистой фигуры для этого мало, видали они ребят и покруче, чем ваш старичок Арни.
– Разберемся, – стараясь быть как можно более солидным, произнес я, – чем меньше мы будем обращать внимания на то, что они женщины, тем больше мы их заинтересуем. Я правильно мыслю, отче?
