– Молчать, смирно, равнение на середину, – вот что он, то есть я, крикнул, потому что в таком хаосе абсолютно невозможно решить ни один вопрос.
Невозможно от слова совсем. Их – то есть вопросы – необходимо решать в полной тишине по мере поступления, поэтому говорить все должны по- одному, внятно и членораздельно. А ведь эта Зул говорила, что имеет полную подготовку офицера запаса своей армии. Странные же в ней должны быть порядочки, если все свои вопросы она пытается пробить криком. Не то что я собираюсь ей отказать, но сперва хотелось бы понять, чего, собственно, она хочет, потом принять у нее зачет по основным нормативам, (хотя с этим, судя по фигуре, проблем не будет), а уж потом решать, на какую должность и в каком звании использовать ее в нашем отряде, и из того должно следовать – в каком объеме должны быть исполнены ее личные хотелки.
Если у нас нарисуется рота четырехвзводного состава, то у меня получится катастрофический некомплект взводных командиров. На эту должность можно ставить только Змея и с большой натяжкой Дока – и это все. Где взять еще двух взводных, я просто ума не приложу. Если эта Зул потянет на комвзвода, это будет просто замечательно, но судя по ее поведению здесь и сейчас, меня ждет глубочайший облом. В лучшем случае, это высококвалифицированный боевик-индивидуал, который всегда и везде работает только в одиночку или в составе маленькой и плотно спаянной команды, которая работает только на него одного. Тогда проблема со взводным продолжает висеть и пугать своей неразрешимостью, ибо больше никого на примете у меня просто нет.
Кстати, Кибела что-то уж больно хитро ухмыляется – возможно, знает кое-что об этих деммах, как и об уровне дисциплины. Или это у нее от общего ехидства в наш адрес, ведь раскрутили на материальный и человеческий ресурс мы ее нехило, а все ее вина, что вовремя не обнаружила крыс в своем собственном хозяйстве.
– Итак, – сказала она, вставая, – я рада, что с нашими новыми знакомыми все прошло благополучно. Теперь, поскольку все наши вопросы решены, и вы, пробыв здесь три дня и ни одной минутой больше, заберете в свой состав сто моих дочерей (и ни одной больше)по их собственному желанию, после чего удалитесь отсюда в какое-нибудь укромное место и приступите к подготовке того главного дела, ради которого все и затеяно.
– Да, – подтвердил я, – мы все так и сделаем.
– Тогда, – сказала Кибела, – позвольте вас пока покинуть. Встретимся перед заходом солнца, для того чтобы учинить допрос главных злодеев, решивших устроить переворот в моем храме и воздать им по заслугам. Терресий ваш, точнее Агнии (поскольку именно ее он пытался в первую очередь угробить), а тевтончик мой, ибо я хочу как следует порезвиться с ним, прежде чем он испустит дух. А сейчас опускайте штурмоносец на землю и выпускайте оттуда свой контингент – эти три дня новая-старая охрана и обслуживающий персонал храма вам полностью подчиняются. А сейчас до вечера.
И с этими словами Кибела поднялась со своего трона (который снова превратился в обыкновенное кресло) и растворилась в воздухе. Ну и ладно, у нас и без нее, собственно, хлопот полон рот. Со своими бы делами разобраться.
Какое-то время после ее отбытия стояла полная тишина, потом Анастасия, до того с каменным видом, выпрямившись, сидевшая на своем стуле, прижала ладони ко рту и сказала на койне что-то вроде «Ой мамочки, пронесло».
– Так, – тут же сказала повернувшаяся к ней Кобра, – давай, подруга, колись, кто ты такая на самом деле? Я девушка простая и наивная, но ни за что не поверю в сказку о простой служанке. Я еще тогда, в коридоре, все хотела тебя спросить, почему ты так сильно хочешь умереть, но времени тогда на это как-то не было. Давай, рассказывай, тут у нас, считай, и так компания специфическая подобралась, так что твой рассказ не будет для нас более удивительным, чем история очаровательных хвостатых-рогатых дамочек и девиц.
– Госпожа, – удивилась Анастасия, – вы считаете меня в своей компании – но как же так, ведь мы знакомы с вами совсем немного времени? А может быть, я какая-нибудь мошенница или воровка, обманом устроившаяся служанкой в этот храм, для того чтобы помочь моим сообщникам его ограбить?
– Ерунду, пожалуйста не говори! – поморщившись, резко ответила Кобра и указала на возлежащую на ложе Птицу. – Вот эта чертова сибаритка, которая валяется, когда другие сидят или даже стоят, на самом деле сильнейший маг разума – не очень опытный, но очень мощный. Если будет нужно, то она просветит тебя от пяток до макушки и расскажет нам всю твою подноготную, вплоть до имен всех твоих любовников.
– И вовсе я не сибаритка, – проворчала в ответ Птица, – магическое лечение – оно, конечно, магическое лечение, но нога у меня еще болит; если будет надо, я встану, пойду и даже побегу, но без особой на то необходимости мне не хотелось бы пока давать на нее нагрузку. К обезболивающим заклинаниям я тоже прибегать не хочу, потому что кто знает, вдруг у них такое же привыкание, как у наркотиков. Сколько людей становилось хроническими наркоманами, сделав себе один обезболивающий укол, за ним еще, за ним еще…
– Да, – кивнула Кобра, – я знаю минимум двоих великих, что таким образом пошли по кривой дорожке. Это Джек Лондон, которого я обожаю за его рассказы, и адмирал Колчак, которого презираю за то, что он полез в политику, ни хрена в ней не разбираясь.
– Вот именно, Ника, – кивнула Птица и добавила, – что касается просвечивания, ты же знаешь, как я это ненавижу. Это же все равно что публично изнасиловать человека. Но если будет очень надо, то я на это пойду. Но только если очень-очень…
– Госпожа, – обращаясь к Птице, произнесла Анастасия, – обезболивающие заклинания действительно вызывают привыкание, ибо по большей части они всего лишь имитируют действие некоторых лекарственных растений, обладающих подобным эффектом – например, сонного мака или веселящей конопли. И не надо, пожалуйста, просвечивания, я все вам расскажу сама, а потом вы сможете меня убить…
– Да что ты заладила «вы можете меня убить» да «вы можете меня убить», – в сердцах воскликнула Кобра, – с чего ты взяла, что мы вообще имеем
