владеть своими руками и ногами.
– Вот и все, мисс Мэри, – сказал мальчик, явно довольный, как можно было судить по его легкой улыбке, – а вы боялись… вот эта вещь и называется языковой трансплантацией. Я взял себе ваш английский язык и отдал вам свой русский. Процедура немного неприятная, но совсем не смертельная, как вы этого опасались.
Эта фраза была произнесена совсем не по-английски – то есть Дмитри говорил на своем, русском языке, но я тем не менее его полностью поняла. Волей-неволей можно поверить в то, что магия существует… Хотя в данном случае для достижения такого эффекта вполне мог использоваться обыкновенный гипноз.
– Да, Дим, – вдруг сказала мисс Зул, – мой язык ты взамен брать не стал, а ее стал. Почему?
– А потому, – ответил Дмитри, – что с твоими соплеменниками я, скорее всего, не встречусь, а с ее вполне могу. Как говорит капитан Серегин – в нашем мире нельзя плюнуть и не попасть в янкеса, так что английский язык мне еще пригодится. Кроме того, Зул, я же не смогу ни произнести, ни услышать почти половину звуков твоего языка.
Как это ни удивительно, но я поняла и этот диалог. Оказывается, этот мальчик был настолько храбрым, чтобы слазить в мозги к настоящей дьяволице – и при этом он говорит, что не рассчитывает еще хоть когда-нибудь встретить ее соплеменников. Хорошо, что нашей бедной Америке хотя бы не угрожает нашествие краснокожих чертей. И хоть его слова о нас, о американцах, носили несколько обидный смысл, но чего еще ждать от такого человека, как капитан Серегин, которому в Путинской России по должности положено быть закоренелым американофобом. И к тому же он немного прав – мы, американцы, действительно находимся абсолютно повсюду, и нет такого уголка планеты Земля (кроме, может быть, Северной Кореи), где я не могла бы встретить своего соплеменника. Кстати, научив меня так быстро своему языку, мальчик сделал мне очень ценный подарок, потому что все то время, сколько продлится обратное путешествие туда, откуда мы так легкомысленно свалились, мне придется говорить по-русски значительно чаще, чем по-английски. Поэтому надо поблагодарить этого мальчика на его родном языке и тем самым расположить его к себе, потому что он тут, кажется, особо важная персона.
– Спасьибо, Дмитри, – старательно выговаривая непослушными губами звуки чужой речи сказала я, – ты сделать мне очень добрый дело. Скажи, когда мы будем делать та клятва? Я хотеть скорее начать работа.
– Пожалуйста, Мэри, – ответил мальчик на моем родном языке, – я дал тебе ровно столько, сколько взял у тебя взамен. А с клятвой пока погоди – я тут подумал и решил, что если вы трое такие ценные специалисты, то ваши клятвы я вплету вам в заклинание регенерации, но на его создание требуется время, как минимум до завтра, а сегодня я только сниму с вас слепки аур и передам владение русским языком. Вы согласны?
– Заклинание регенерация? – я для тренировки снова перешла на русский язык, – я правильно понять, что весь мой рана, даже тяжелый, будет зарастать сам собой?
– Да, но не только это, – ответил Дмитри и тоже снова по-английски, – пока будет действовать это заклинание, ваше здоровье, ваша внешность, и вообще все ваше состояние будет оставаться таким же, как и сейчас. Кроме того, все это время вас будет очень трудно убить, а раны будут вылечиваться как бы сами собой, не оставляя на теле шрамов. Поэтому здесь у нас находится Зул, которая является очень хорошим специалистом по магии красоты. Она поможет моему заклинанию улучшить вашу внешность согласно вашим же пожеланиям Мэри.
Ух ты! Хочу! Дайте два или лучше три! Этот мальчик хоть представляет, сколько он мог бы заработать у нас в Америке, делая такие предложения разным звездам и просто очень богатым людям? Миллионы долларов показались бы ему карманной мелочью. Хотя, может, он и собирается поступить именно так, и только поэтому взял из моего сознания английский язык. Очень разумный и хороший мальчик…
Но остается еще один очень важный вопрос. Этот Дмитри сказал, что здоровье, молодость и красота будут у меня до тех пор, пока будет действовать его заклинание…
– Дмитри, – затаив дыхание, спросила я, – а как долго будет действовать это твое заклинание?
– Ровно до тех пор, пока вы будете соблюдать свои клятвы, – ответил мальчик, – двадцать лет, сто, двести, пятьсот, миллион – да хоть вечность. Короче, неважно. Но если вы нарушите свое слово и вольно или невольно предадите нас, то остаток вашей жизни будет коротким и неприятным. Но эту часть буду делать уже не я, а Ника, которую все зовут Коброй, и отец Александр, которые поставят на моем заклинании соответственно печати Хаоса и Порядка.
Мерзкий и гадкий мальчишка! Я думала, что он делает мне подарок, а он всего лишь заманивает меня в ловушку, из которой нет выхода. Да как мы сможем не предать, если сразу после нашего возвращения всех нас троих тут же схватят и начнут допрашивать? В том случае, если мы не захотим делиться своими тайнами, то нас засунут в какую-нибудь тайную тюрьму, откуда нас не сможет вытащить ни капитан Серегин, ни даже сам господь Бог. Впрочем, если мы не согласимся, то они оставят нас всех троих здесь – доживать свои жизни рабынями, а ни одна из нас этого не хочет.
Явно это влияние на мальчика этого самого капитана Серегина, который не хочет оставить нам ни единого шанса не только выжить, но и немного заработать на жизнь. Самостоятельно этот ребенок никогда бы не додумался до такого хода. Но я не должна подавать виду, насколько это все для меня серьезно, ведь какой-нибудь выход обязательно должен быть, его не может не быть – и если он есть, то я его обязательно найду. Кстати, мальчик говорил о каком-то отце Александре. У них тут что, еще и священник-ортодокс имеется? Как выяснилось тут же – да, действительно, такой священник имеется, и он вроде бы даже оказывается большим, чем просто священнослужителем, чему неоднократно уже якобы были прямые доказательства. И пусть я во все это не
