верю, но держаться от этого священника надо бы подальше. Если он и в самом деле нечто большее, чем наш пастор Мейер, то тогда мне точно будет от него несдобровать. Слишком уж я грешна.
Закончив свою работу (то есть сняв со всех нас троих эти самые слепки аур – что бы это ни значило), и передав нам знание языка, Дмитри немного пошептался о чем-то с мисс Анной, после чего оставил нас в чисто женской компании – если, конечно, рогатую и хвостатую тоже считать женщиной. Дальше процесс в свои маленькие, но очень твердые руки взяла мисс Лилия. Пришлось нам снова раздеваться догола и проходить, как она сказала, более углубленное медицинское обследование, на основании которого они с Зул создадут индивидуальные программы для трансформации наших организмов. В ответ на это предложение я только махнула рукой. Пусть делают что хотят, все равно это только до того момента, как мы вернемся домой, а там все может сложиться как очень хорошо, так и совсем наоборот. И вот ведь парадокс – смотришь на эту Лилию и видишь маленькую девочку, а отвернешься – и кажется, что рядом с тобой очень взрослая и умудренная жизнью женщина, которая только прикидывается ребенком.
Как только Лилия и Зул закончили со мной и перешли к Дафне, и я смогла одеться, ко мне подошла мисс Анна, которая отвела меня в сторону и уложила на стоящую в сторонке кушетку. После этого сама села на стул, попросила закрыть глаза и начала разговаривать со мной тем релаксирующим тоном, каким у нас в Америке обычно говорят психоаналитики, и как ни странно – это единственное, что я помню из нашей беседы. Потом мне пришлось ждать, пока мисс Анна закончит разговаривать с Дафной и Луизой, после чего мы все трое отошли в сторону и обменялись мнениями. Как оказалось, мои подруги тоже ни слова не запомнили из разговора с мисс Анной, а значит, что-то тут нечисто. Но сейчас мы слишком устали, чтобы думать об этом, лучше мы сделаем это завтра, а пока пойдем на берег моря – туда, где, кажется, устроен женский нудистский пляж, и хорошенько искупаемся.
Тогда же. Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.
Поработав с американками и обменявшись с Мэри Смитсон знанием языка, перед тем как уходить, Димка подошел ко мне и шепнул на ухо:
– Анна Сергеевна, что-то с этими тремя женщинами неправильно. Мы им ничего плохого не сделали, а у меня сейчас такое чувство, будто они нас всех ненавидят и хотят обмануть, особенно эта Мэри. Я после контакта с ними чувствую себя так, как перепачканный в грязи. Пойду, попробую искупаться в море – быть может, полегчает. Вы уж, пожалуйста, проверьте их всех как следует перед установкой моего заклинания, а то как бы не получилось чего нехорошего.
– Хорошо, Дима, – ответила я, – я их проверю. А ты, если хочешь искупаться, возьми с собой Митю, Яну, Асю, а также Тел и Сул. Деммки тоже любят купаться в море, потому что в их сухом и жарком мире это большая роскошь.
– Хорошо, Анна Сергеевна, – ответил Димка и ушел.
Я же задумалась, глядя на то, как Лилия мучает американок своим тщательным обследованием и те время от времени болезненно вскрикивают. Со своими талантами она вполне могла бы работать одновременно в инквизиции, гестапо и НКВД, но вот только и лечебный эффект от ее действий тоже всегда неизменно положительный.
Наверное, как я ни стремлюсь этого избежать, мне и в самом деле придется присмотреться к американкам повнимательнее. Даже без всякого контакта разумов проглядывает в их мимике и позах эдакая смесь из животного страха, комплекса врожденного превосходства и оскорбительного пренебрежения. В последнее время я такие вещи стала читать значительно лучше и зачастую, чтобы полностью понять человека, мне уже не надо лезть к нему в мозг. Большая часть мыслей пишется у людей прямо на их лицах, и чтобы скрывать свои чувства, нужно особое воспитание, как у английских лордов. «Когда лорд пьян, от него даже не пахнет» – гласит известная английская поговорка.
Видимо, мне и в самом деле придется перед Димкиными заклинаниями особо тщательно поработать с американками, потому что печати на них будут ставить сразу и Ника, и отец Александр. Дело в том, что в случае, если реципиент будет относиться к нам враждебно, то возможны любые негативные последствия, вплоть до самопроизвольного подрыва сразу обеих печатей. С учетом того, сколько разнополярной энергии Ника и отец Александр закачают в свои печати, мощность взрыва, высвободившаяся при конфликте пары хаос-порядок, может быть эквивалентной двум-трем Хиросимам.
А так как нам тут такого не надо, то требуется или полностью отменить операцию, или убрать из сознания американок ту навязчивую враждебность, о которой говорил Димка. А дальше мы уже естественным путем сумеем убедить их в том, что мы не такие страшные, какими нас малюет американская пропаганда по CNN. Видимо, как бы я ни противилась такому исходу, но придется проявить некоторое ограниченное насилие над этими тремя личностями, потому что бросить их здесь совсем без средств к существованию было бы еще хуже.
Собрав в кулак всю свою решимость, я дождалась, пока Лилия и Зул не покончат с Мэри (в переносном, конечно, смысле) и попросила американку прилечь на стоящую чуть поодаль кушетку (так, кажется, работают их американские психоаналитики), а сама села на стоящий рядом стул.
– Закройте глаза, – сказала я ей тихим расслабляющим голосом, к которому была добавлена изрядная порция чисто магического воздействия, – ваши веки наливаются тяжестью, вы спите, но при этом все слышите.
– Да, Анна, – пробормотала Мэри, не открывая глаз, – я сплю и хорошо вас слышу.
– Замечательно, Мэри, – произнесла я, сделав над головой и телом женщины несколько пассов ладонями, устанавливая покров покоя – простенькое заклинание, которое я обычно применяла для того, чтобы детей ночью не разбудил малейший шорох или шум. Яна мне уже говорила, что сон под этим покровом покоя особо сладок и приятен, а еще под него никогда не залетают комары. На Мэри это заклинание подействовало точно так же, как и на Яну –
