и поводыря.Во льду река и мерзлый тальник,А поперек, на голый лед,Как зеркало на подзеркальник,Поставлен черный небосвод.Пред ним стоит на перекрестке,Который полузанесло,Береза со звездой в прическеИ смотрится в его стекло.Она подозревает втайне,Что чудесами в решетеПолна зима на даче крайней,Как у нее на высоте.1944
Иней
Глухая пора листопада.Последних гусей косяки.Расстраиваться не надо:У страха глаза велики.Пусть ветер, рябину занянчив,Пугает ее перед сном.Порядок творенья обманчив,Как сказка с хорошим концом.Ты завтра очнешься от спячкиИ, выйдя на зимнюю гладь,Опять за углом водокачкиКак вкопанный будешь стоять.Опять эти белые мухи,И крыши, и святочный дед,И трубы, и лес лопоухийШутом маскарадным одет.Всё обледенело с размахуВ папахе до самых бровейИ крадущейся росомахойПодсматривает с ветвей.Ты дальше идешь с недоверьем.Тропинка ныряет в овраг.Здесь инея сводчатый терем,Решетчатый тес на дверях.За снежной густой занавескойКакой-то сторожки стена,Дорога, и край перелеска,И новая чаща видна.Торжественное затишье,Оправленное в резьбу,Похоже на четверостишьеО спящей царевне в гробу.И белому мертвому царству,Бросавшему мысленно в дрожь,Я тихо шепчу: «Благодарствуй,Ты больше, чем просят, даешь».1941
Город
Зима на кухне, пенье петьки,Метели, вымерзшая клетьНам могут хуже горькой редькиВ конце концов осточертеть.Из чащи к дому нет прохода,Кругом сугробы, смерть и сон,И кажется, не время года,А гибель и конец времен.Со скользких лестниц лед не сколот,Колодец кольцами свело.Каким магнитом в этот холодНас тянет в город и тепло!Меж тем как, не преувелича,Зимой в деревне нет житья,Исполнен город безразличьяК несовершенствам бытия.Он создал тысячи диковинИ может не бояться стуж.Он сам, как призраки, духовенВсей тьмой перебывавших душ.Во всяком случае, поленьямНа станционном тупикеОн кажется таким виденьемВ ночном горящем далеке.Я тоже чтил его подростком.Его надменность льстила мне.Он жизнь веков считал наброском,Лежавшим до него вчерне.Он звезды переобезьянилВечерней выставкою благИ даже место неба занялВ моих ребяческих мечтах.1942
Вальс с чертовщиной
Только заслышу польку вдали,Кажется, вижу в замочную скважину:Лампы задули, сдвинули стулья,Пчелками кверху порх фитили,Масок и ряженых движется улей.Это за щелкой елку зажгли.Великолепие выше силТуши, и сепии, и белил,Синих, пунцовых и золотыхЛьвов и танцоров, львиц и франтих.Реянье блузок, пенье дверей,Рев карапузов, смех матерей,Финики, книги, игры, нуга,Иглы, ковриги, скачки, бега.В этой зловещей сладкой тайгеЛюди и вещи на равной ноге.Этого бора вкусный цукатК шапок разбору рвут нарасхват.Душно от лакомств. Елка в потуКлеем и лаком пьет темноту.Всё разметала, всем истекла,Вся из металла и из стекла.Искрится сало, брызжет смолаЗвездами в залу и зеркалаИ догорает дотла. Мгла.Мало-помалу толпою усталойГости выходят из-за стола.Шали, и боты, и башлыки.Вечно куда- нибудь их занапастишь!Ставни, ворота и дверь на крюки.В верхнюю комнату форточку настежь.Улицы зимней синий испуг.Время под третьими петухами.И возникающий в форточной рамеДух сквозняка, задувающий пламя,Свечка за свечкой явственно вслух:Фук. Фук. Фук. Фук.1941
Вальс со слезой
Как я люблю ее в первые дниТолько что из лесу или с метели!Ветки неловкости не одолели.Нитки ленивые, без суетниМедленно переливая на теле,Виснут серебряною канителью.Пень под глухой пеленой простыни.Озолотите ее, осчастливьте, –И не смигнет, но стыдливая скромницаВ фо?льге лиловой и синей финифтиВам до скончания века запомнится.Как я люблю ее в первые дни,Всю в паутине или в тени! Только в примерке звезды и флаги,И в бонбоньерки не клали малаги.Свечки не свечки, даже ониШтифтики грима, а не огни.Это волнующаяся актрисаС самыми близкими в день бенефиса.Как я люблю ее в первые дниПеред кулисами в кучке родни!Яблоне – яблоки, елочке – шишки.Только не этой. Эта в покое.Эта совсем не такого покроя.Это – отмеченная избранница.Вечер ее вековечно протянется.Этой нимало не страшно пословицы.Ей небывалая участь готовится:В золоте яблок, как к небу пророк,Огненной гостьей взмыть в потолок.Как я люблю ее в первые дни,Когда о елке толки одни!1941