Я под Москвою эту зиму,Но в стужу, снег и буревалВсегда, когда необходимо,По делу в городе бывал.Я выходил в такое время,Когда на улице ни зги,И рассыпал лесною темьюСвои скрипучие шаги.Навстречу мне на переездеВставали ветлы пустыря.Надмирно высились созвездьяВ холодной яме января.Обыкновенно у задворокМеня старался перегнатьПочтовый или номер сорок,А я шел на шесть двадцать пять.Вдруг света хитрые морщиныСбирались щупальцами в круг.Прожектор несся всей махинойНа оглушенный виадук.В горячей духоте вагонаЯ отдавался целикомПорыву слабости врожденнойИ всосанному с молоком.Сквозь прошлого перипетииИ годы войн и нищетыЯ молча узнавал РоссииНеповторимые черты.Превозмогая обожанье,Я наблюдал, боготворя.Здесь были бабы, слобожане,Учащиеся, слесаря.В них не было следов холопства,Которые кладет нужда,И новости и неудобстваОни несли как господа.Рассевшись кучей, как в повозке,Во всем разнообразьи поз,Читали дети и подростки,Как заведенные, взасос.Москва встречала нас во мраке,Переходившем в серебро,И, покидая свет двоякий,Мы выходили из метро.Потомство тискалось к периламИ обдавало на ходуЧеремуховым свежим мыломИ пряниками на меду.1941
Опять весна
Поезд ушел. Насыпь черна.Где я дорогу впотьмах раздобуду?Неузнаваемая сторона,Хоть я и сутки только отсюда.Замер на шпалах лязг чугуна.Вдруг – что за новая, право, причуда:Сутолка, кумушек пересуды.Что их попутал за сатана?Где я обрывки этих речейСлышал уж как-то порой прошлогодней?Ах, это сызнова, верно, сегодняВышел из рощи ночью ручей.Это, как в прежние времена,Сдвинула льдины и вздулась запруда.Это поистине новое чудо,Это, как прежде, снова весна.Это она, это она,Это ее чародейство и диво,Это ее телогрейка за ивой,Плечи, косынка, стан и спина.Это Снегурка у края обрыва.Это о ней из оврага со днаЛьется без умолку бред торопливыйПолубезумного болтуна.Это пред ней, заливая преграды,Тонет в чаду водяном быстрина,Лампой висячего водопадаК круче с шипеньем пригвождена.Это, зубами стуча от простуды,Льется чрез край ледяная струяВ пруд и из пруда в другую посуду.Речь половодья – бред бытия.1941
Дрозды
На захолустном полустанкеОбеденная тишина.Безжизненно поют овсянкиВ кустарнике у полотна.Бескрайный, жаркий, как желанье,Прямой проселочный простор.Лиловый лес на заднем плане,Седого облака вихор.Лесной дорогою деревьяЗаигрывают с пристяжной.По углубленьям на корчевьеФиалки, снег и перегной.Наверное, из этих впадинИ пьют дрозды, когда взаменРаззванивают слухи за деньОгнем и льдом своих колен.Вот долгий слог, а вот короткий,Вот жаркий, вот холодный душ.Вот что выделывают глоткой,Луженной лоском этих луж.У них на кочках свой поселок,Подглядыванье из-за штор,Шушуканье в углах светелокИ целодневный таратор.По их распахнутым покоямЗагадки в гласности снуют.У них часы с дремучим боем,Им ветви четверти поют.Таков притон дроздов тенистый.Они в неубранном боруЖивут, как жить должны артисты,Я тоже с них пример беру.1941
Стихи о войне
Страшная сказка
Все переменится вокруг.Отстроится столица.Детей разбуженных испугВовеки не простится.Не сможет позабыться страх,Изборождавший лица.Сторицей должен будет врагЗа это поплатиться.Запомнится его обстрел.Сполна зачтется время,Когда он делал, что хотел,Как Ирод в Вифлееме.Настанет новый, лучший век.Исчезнут очевидцы.Мученья маленьких калекНе смогут позабыться.1941
Бобыль
Грустно в нашем саду.Он день ото дня краше.В нем и в этом годуЖить бы полною чашей.Но обитель своюРазлюбил обитатель.Он отправил семью,И в краю неприятель.И один, без жены,Он весь день у соседей,Точно с их стороныЖдет вестей о победе.А повадится в садИ на пункт ополченский,Так глядит на закатВ направленьи к Смоленску.Там в вечерней красеМимо Вязьмы и ГжатскаПротянулось шоссеПятитонкой солдатской.Он еще не старикИ укор молодежи,А его дробовикЛет на двадцать моложе.Июль 1941
Застава
Садясь, как куры на насест,Зарей заглядывают тениПод вечереющий подъезд,На кухню, в коридор