и сени.Приезжий видит у крыльцаВелосипед и две винтовкиИ поправляет деревцаВ пучке воздушной маскировки.Он знает: этот мирный вид –В обман вводящий пережиток.Его попутчиц ослепитОгонь восьми ночных зениток.Деревья окружат блиндаж.Войдут две женщины, робея,И спросят, наш или не наш,Ловя ворчанье из траншеи.Украдкой, ежась, как в мороз,Вернутся горожанки к домуИ позабудут бомбовозПри зареве с аэродрома.Они увидят, как патруль,Меж тем как пламя кровель светит,Крестом трассирующих пульНочную нечисть в небе метит.И вдруг взорвется небосвод,И, догорая над поселком,Чадящей плашкой упадетНалетчик, сшибленный осколком.1941
Смелость
Безымянные героиОсажденных городов,Я вас в сердце сердца скрою,Ваша доблесть выше слов.В круглосуточном обстреле,Слыша смерти перекат,Вы векам в глаза смотрелиС пригородных баррикад.Вы ложились на дорогеИ у взрытой колеиСпрашивали о подмогеИ не слышно ль, где свои.А потом, жуя краюху,По истерзанным полямШли вы, не теряя духа,К обгорелым флигелям.Вы брались рукой умелой –Не для лести и хвалы,А с холодным знаньем дела –За ружейные стволы.И не только жажда мщенья,Но спокойный глаз стрелка,Как картонные мишени,Пробивал врагу бока.Между тем слепое что-то,Опьяняя и кружа,Увлекало вас к пролетуИз глухого блиндажа.Там в неистовстве наитьяПела буря с двух сторон.Ветер вам свистел в прикрытье:Ты от пуль заворожен.И тогда, чужие миру,Не причислены к живым,Вы являлись к командируС предложеньем боевым.Вам казалось – все пустое!Лучше, выиграв, уйти,Чем бесславно сгнить в застоеИли скиснуть взаперти.Так рождался победитель:Вас над пропастью головПодвиг уносил в обительГромовержцев и орлов.1941
Старый парк
Мальчик маленький в кроватке,Бури озверелый рев.Каркающих стай девяткиРазлетаются с дерев.Раненому врач в халатеПромывал вчерашний шов.Вдруг больной узнал в палатеДруга детства, дом отцов.Вновь он в этом старом парке.Заморозки по утрам,И когда кладут припарки,Плачут стекла первых рам.Голос нынешнего векаИ виденья той порыУживаются с опекойТерпеливой медсестры.По палате ходят люди.Слышно хлопанье дверей.Глухо ухают орудьяЗаозерных батарей.Солнце низкое садится.Вот оно в затон впилосьИ оттуда длинной спицейПротыкает даль насквозь.И минуты две оттудаВ выбоины на двореЛьются волны изумруда,Как в волшебном фонаре.Зверской боли крепнут схватки,Крепнет ветер, озверев,И летят грачей девятки,Черные девятки треф.Вихрь качает липы, скрючив,Буря гнет их на корню,И больной под стоны сучьевЗабывает про ступню.Парк преданьями состарен.Здесь стоял Наполеон,И славянофил СамаринПослужил и погребен.Здесь потомок декабриста,Правнук русских героинь,Бил ворон из монтекристоИ одолевал латынь.Если только хватит силы,Он, как дед, энтузиаст,Прадеда-славянофилаПересмотрит и издаст.Сам же он запишет пьесу,Вдохновленную войной, –Под немолчный ропот леса,Лёжа, думает больной.Там он жизни небывалойНевообразимый ходЯзыком провинциалаВ строй и ясность приведет.1941
Зима приближается
Зима приближается. СызноваКакой-нибудь угол медвежийПо прихоти неба капризногоИсчезнет в грязи непроезжей.Домишки в озерах очутятся.Над ними закурятся трубы.В холодных объятьях распутицыСойдутся к огню жизнелюбы.Обители севера строгого,Накрытые небом, как крышей,На вас, захолустные логова,Написано: «Сим победиши».Люблю вас, далекие пристаниВ провинции или деревне.Чем книга чернее и ли?станней,Тем прелесть ее задушевней.Обозы тяжелые двигая,Раскинувши нив алфавиты,Россия волшебною книгоюКак бы на середке открыта.И вдруг она пишется зановоБлижайшею первой метелью,Вся в росчерках полоза санногоИ белая, как рукоделье.Октябрь серебристо-ореховый.Блеск заморозков оловянный.Осенние сумерки Чехова,Чайковского и Левитана.Октябрь 1943
Памяти Марины Цветаевой
Хмуро тянется день непогожий.Безутешно струятся ручьиПо крыльцу перед дверью прихожейИ в открытые окна мои.За оградою вдоль по дорогеЗатопляет общественный сад.Развалившись, как звери в берлоге,Облака в беспорядке лежат.Мне в ненастьи мерещится книгаО земле и ее красоте.Я рисую лесную шишигуДля тебя на заглавном листе.Ах, Марина, давно уже