исчез, пока я был в душе.
— Бьёт — значит любит!
— Это всё, что ты смог услышать? Во-первых, он натурал, во-вторых, он мой студент, в-третьих, молод, а я дал себе обещание, что не буду связываться c такими парнями, в-четвертых, он все ещё остаётся натуралом.
— Хм-м, — протянул Алексей. — Не будь столь категоричен к парню. Он же пришёл к тебе ночью в подпитом состоянии — значит, решил набраться смелости, чтобы опровергнуть свою натуральность.
— Железная логика, — Марк сохранил файл на компьютере и выключил его. Спорить ему не хотелось. — В следующий раз, когда ты придешь ко мне с бутылкой спиртного, в очередной раз поссорившись с Аней, мы будем проверять твою натуральность.
— Нет-нет! — вскочил со стула Морозов. — Такого уже не произойдет. Не мечтай. Я сделал Ане предложение.
— Серьёзно? — удивленно спросил Марк. — Ты решился?
— Ага. Лучше с ней, чем без неё.
— Хорошо, что тебе хватило четырёх раз, когда она тебя бросала, чтобы это осознать, — Марк подошёл к другу и похлопал его по плечу. — Мои поздравления!
— Спасибо! Скупой мужской слезы от меня не дождёшься! — усмехнулся Морозов. — Ладно, мне пора. Я ещё Аню должен забрать с работы.
— Я правда рад за вас! — проговорил Марк, провожая взглядом Алексея.
Он был счастлив за своего друга. Хоть у кого-то налаживается личная жизнь. А со своей личной жизнью Марку придётся разобраться чуть позже, когда вечером придёт Артур. У них ещё осталась пара занятий, после чего эксперимент с репетиторством можно считать оконченным. Марк тяжело вздохнул от этой мысли, однако это не был вздох облегчения — это был вздох разочарования. Романов не хотел себе признаваться в том, что за последние месяцы он сблизился с Чагрицким и проникся к нему эмпатией. Лишние проблемы ему не нужны, поэтому лучшим решением было поскорее перестать об этом думать. Как ни крути равносторонний треугольник, он всё равно останется равносторонним. Марк забрал свои вещи из шкафа и, погасив свет в кабинете, покинул его.
========== Глава 7 ==========
Комнату освещала только настольная лампа, тусклый свет которой падал на открытые учебники и конспекты лекций. Стрелки часов достигли полуночи, и Артур, стараясь сосредоточиться, не сразу услышал мелодию сотового телефона, доносившуюся из прихожей. Он бросил взгляд на часы и отправился на поиски источника звука.
— Да? — ответив, подавил приступ зевоты.
— Сын, извини, что побеспокоил тебя в столь позднее время, — голос отца казался резким и холодным, как сталь. Так всегда происходило, когда он был чем-то разочарован. Хотя после отъезда матери папа разговаривал с ним больше как с подчиненным, нежели как с сыном. — Как твои успехи?
— Зачёты все сданы. Долги все закрыты. В данный момент я сижу и пытаюсь готовиться к экзаменам, — ответ прозвучал устало и безразлично.
— Тогда потрудись объяснить, почему твой репетитор отказался от последнего расчёта, сославшись на то, что занятия были прекращены, — пауза. — Причём с твоей стороны.
— Я больше не нуждаюсь в дополнительных занятиях, — соврал он.
— Мне пришлось оплатить весь курс, — голос стал твёрже и громче. — Остался месяц, и больше ты не будешь нуждаться в дополнительных занятиях. Завтра в шесть, — фраза прозвучала как неоспоримое утверждение.
— Я понял тебя, — покорно ответил, после чего послышались короткие гудки.
Папа одержал победу, впрочем, как и всегда. Артур понимал, что слишком избалован его деньгами, и в этом виноват только он сам. Ему не хотелось рисковать и идти против отца, чтобы отстоять свою позицию. Он его боялся и не был уверен в своих силах.
В квартире у Романова он не появлялся с того самого момента, когда позволил себе уйти, даже не попрощавшись. Чагрицкий старался не думать о том, что тогда произошло, списав всё на стечение обстоятельств и плохое самочувствие. В конце концов, стоило бы объясниться, за что он удостоил репетитора своим ударом. С этими мыслями он отправился в комнату и лёг спать, чтобы собраться с силами перед завтрашней встречей.
***
Дзинь. Дзинь. Дзинь. Перед Артуром стояла кружка свежезаваренного чая, в которой он размеренными движениями пытался размешать несуществующий сахар. Он пришёл чуть раньше шести часов. Романов молча открыл дверь гостю, тот молча снял с себя верхнюю одежду, оба молча прошли на кухню. Марк стоял спиной к Чагрицкому, смотря в окно, как будто пленённый чем-то, хотя там было только пустое серое небо. Тишина становилась слишком громкой.
— Передача игры слов, фразеологизмов и метафор, — не выдержал Марк.
Артур вздрогнул и съёжился от воображаемого сквозняка.
