Сейчас Марку хочется сделать с Артуром одновременно всё и сразу, но остатками разума он понимает, что так поступать ни в коем случае не стоит.
Чагрицкий чувствует каждое прикосновение, от которого его тело ещё больше напрягается, требуя незамедлительной разрядки. Воздух в лёгких заканчивается, когда губы Марка обхватывают его член, задавая медленный ритм и то ли дразня, то ли наслаждаясь. Сам не замечая, Артур начинает двигать бёдрами в надежде получить ещё больше удовольствия, которое разливается теплом по его телу. С его губ срываются обрывки каких-то фраз, непонятных даже ему самому. Всё тело начинает покалывать, и он полностью теряется в непозволительно приятных ощущениях. Когда рука Марка ложится ему на живот и начинает, царапая, выводить какие-то знаки, тело Артура в последний раз напрягается и тут же расслабляется в столь долгожданной разрядке.
От этой картины и перевозбуждения Марку достаточно всего лишь пары движений рукой, чтобы довести себя самого до оргазма.
Когда на улице наконец-то светает, в окна домов проскальзывают солнечные лучи, а в тишине слышно только тяжёлое дыхание обоих парней и в унисон бьющиеся два сердца.
========== Часть 15 ==========
Сигнал будильника, установленный на сотовом телефоне Романова, разрезал тишину, царящую в комнате. Впервые за долгое время он потянулся, чтобы отключить его, хотя обычно всегда просыпался раньше звонка. Чагрицкий, даже не дёрнувшись, продолжал лежать на кровати, устремив взгляд в потолок, но смотря скорее сквозь него. Марк ведь еще вчера знал, что Артур будет жалеть о своём решении. Зачем он тогда поддался порыву своих чувств, зная душевное состояние парня? Марк вдруг почувствовал себя виноватым, и это состояние словно яд стало распространяться по организму, отравляя его изнутри.
— Не надо на меня так смотреть, — внезапно повернувшись, сказал Арчи. — Ты чего-то ждёшь? — голос казался холодным и чуждым.
— Нет. Я хотел сказать, что мне пора на работу, — ответил Марк.
— Удачного рабочего дня, — бросил Артур и, поднявшись, поплёлся в направлении своей комнаты. — Когда будешь уходить, захлопни дверь.
Марк закрыл лицо руками и сделал глубокий вдох. Что же он наделал? Оступившись, он сломал всё то крохотное, что связывало их. Теперь ничего не осталось, кроме боли и вины.
***
За окном падал снег, огромными хлопьями ложась на асфальт, крыши домов и деревья. Романов сидел за рабочим столом и наблюдал из-за оконного стекла столь завораживающую картину. Он с самого утра не мог сосредоточиться на работе, думая о произошедшем. Ему не было жаль себя; к чувству одиночества он, к счастью, уже давно привык, да и надежд в отношении Артура не питал. Для него до сих пор было загадкой, почему Чагрицкий повел себя таким образом. Знал ли тот, что Марк гей? Изменило ли это что-нибудь? Уже неважно. Вспоминая тот холод в голосе, с которым разговаривал с ним студент, Марк думал, что действительно заслужил к себе такое отношение; мысли стрелами вонзались в сердце. Артур был совершенно прав.
— Почему складывается ощущение, что у меня нюх на то, когда тебе хреново? — показалась в дверях кабинета голова Алексея.
— Может, оно у меня всегда такое? — предположил Марк, вновь уставившись в окно.
— Какое? — Алесей прошёл в кабинет и по привычке уселся на стол к Романову.
— Хреновое, как ты выразился.
— Ты преувеличиваешь, хотя это на тебя не похоже, — Лёша настороженно посмотрел на друга. — Марк, позволь наконец-то дать и тебе совет?
— Я слушаю, — повернулся тот к собеседнику, показывая всё своё внимание.
— Перестань думать и всё анализировать. Это приносит тебе одни проблемы. Может, хоть раз в жизни ты позволишь себе быть счастливым? — с этими словами он встал и направился к двери. — Планёрка через час, — добавил мужчина и покинул кабинет.
— Я уже однажды отключил голову и поддался воле эмоций. Посмотри, к чему это привело! — ответил Романов сам себе, словно в тысячный раз доказывая, что совершил ошибку.
***
За днём пролетал день, за неделей — неделя. Январь сменился февралём, а на душе Марка было всё так же тоскливо, и он продолжал чувствовать за собой вину, которая тенью преследовала его.
Он погружался в работу с головой, брал на дом чужие рукописи, оправдываясь огромным количеством свободного времени. Марк обманывал прежде всего самого себя. Он старался думать о чём угодно, только не о Чагрицком. Самым сложным было взять отпуск в университете, будучи уверенным в том, что туда он уже вряд ли когда-нибудь вернётся.
Время от времени у него появлялась мысль позвонить Артуру или даже прийти к нему домой, но что бы это изменило? Что, собственно, хотел Марк получить от Чагрицкого? Взаимную любовь? Романов с самого начала знал, что Артур не из тех, кто встречается с парнями. Да и вообще ни с кем не
