Романов столкнулся с блеском чёрных глаз и увидел, как у парня на скулах заиграли желваки.
— Что для меня легко? Что просто? — для столь уравновешенного Романова такая реакция была совершенно не свойственна. Так долго копившиеся и мучавшие его эмоции наконец-то вырвались наружу, и он уже был не в состоянии их контролировать, а тем более остановить. — Меня столько времени терзает чувство вины за произошедшее, боль от твоего отвращения и неприязни ко мне, но я не знаю, как это изменить, Артур! Я знаю, что собственноручно всё испортил, сам не понимая, почему поверил во взаимность чувств. Поддался слабости, хотя изначально был уверен, что не стоило этого делать. Ни в коем случае. Меня всё время передёргивает, когда ты находишься рядом. Я пытался сдерживаться рядом с тобой всегда. А ты тогда… Я никогда не думал, что ты можешь сам чего-то захотеть. Со мной. Но я не смог, понимаешь? Прости, я хотел бы всё исправить и не терять наше общение, хотя прекрасно понимаю, что это не в моих силах. Мне не хватает нашего общения. Я виноват, и мне нелегко жить со знанием того, что ты совершил ошибку и жалеешь об этом поступке, так как ты до сих пор мне небезразличен. Как человек, как друг, как…
Марк не успел закончить предложение. Артур нетерпеливо и с силой впивается в губы Романова, проскальзывая языком в рот. Он слетает с тормозов. Поцелуй пропитан агрессией и безумием. Задыхается от собственных эмоций. С силой прикусывает столь желанную нижнюю губу репетитора, будто обвиняя во всех своих мучениях. Он словно не может насытиться им. Пытается передать через поцелуй всё то, что чувствует, что с ним происходит, наконец, то, как же он скучал.
— Артур… — Они разрывают поцелуй от нехватки воздуха. Оба тяжело дышат. Арчи замечает, как глаза Марка приобретают тёмно-зелёный оттенок, а взгляд становится легко узнаваем, и на его губах тут же появляется ухмылка. Артур чувствует безмерное облегчение.
========== Часть 19 ==========
Марк словно на автопилоте проводит последнюю лекцию. Он не может сосредоточиться на занятии, постоянно забывая то, о чём только что говорил. Его мысли путаются, вновь и вновь возвращаясь к утреннему поцелую, после которого Чагрицкий бросил недвусмысленное «до встречи» и просто покинул аудиторию.
— Марк Александрович, мы можем идти? — послышался голос одного из студентов.
— Да, конечно, — вздрогнул Романов, осознав, что опять на какое-то время выпал из реальности, не заметив окончание лекции.
***
Вот уже виднеется знакомый двор. Марик подходит к подъезду и уже готовится нажать кнопку с цифрой «64» на панели домофона, как дверь открывается, и оттуда выходит какая-то женщина средних лет. Здоровается с ним и, придерживая дверь, пропускает Романова внутрь. Марк поднимается по ступенькам, игнорируя лифт, чтобы выиграть немного времени, сам не зная для чего. Нажимает на кнопку звонка и с замирающим пульсом ждёт, опасаясь, что утром столкнулся просто-напросто с миражом, но как только дверь в квартиру открывается, он осознаёт, что это было по-настоящему.
Они оба молчат, и эта тишина становится чересчур напряженной. Романов смотрит на Артура, которого он, судя по всему, выдернул из душа; на его мокрые волосы, с которых стекают капли воды и, оставляя влажные дорожки на теле, исчезают где-то в районе полотенца, обмотанного вокруг бёдер. Артур прослеживает за взглядом Романова, тут же сглатывает вдруг образовавшийся ком в горле и, чуть приоткрыв рот, начинает рвано дышать. Марк улавливает эти изменения и, уже ни капли не сомневаясь в своих действиях, срывается и прижимает парня к стене, впиваясь в его губы решительным поцелуем.
Нетерпеливые пальцы Чагрицкого нащупывают пуговицы верхней одежды, все еще ощущая холод улицы, и начинают медленно их расстёгивать. Когда пальто оказывается на полу, тёплые ладони проникают под одежду Марка и касаются тела. Между ними словно пробегает электрический разряд, от которого у обоих одновременно срывается стон с губ, перемешиваясь и сливаясь воедино. Марк упускает тот момент, когда избавился от остатков одежды, после чего толкает парня в ванную комнату, прижимая его к двери душевой кабинки.
— Вообще-то, я только что оттуда, — ехидно замечает Артур.
Но Марк, проигнорировав реплику студента, открывает дверь, и они оба оказываются под струями горячего душа. Его пальцы скользят по спине Артура, переходят на ягодицы, чуть сжимая их, потом одной рукой он накрывает его пах, тут же лаская и поглаживая. От этих ощущений у Артура двоится в глазах, он уже перестаёт отчётливо понимать происходящее, запрокидывает голову назад и, прикрыв глаза, отдаётся этим ощущениям. Вода смывает все оставшиеся преграды между ними. Нет никакого страха. Никакой неловкости. Все, что сейчас происходит — чертовски желанно и правильно. Как только Артур чувствует, как влажные губы смыкаются кольцом на его возбуждённой плоти, он уже не может произнести ни слова, несмотря на то, что в голове их проносятся тысячи. Артур приоткрывает глаза и сразу об этом жалеет. Он уже не может отвести взгляда от того, как Марк скользит и ласкает его. У него окончательно сносит крышу от этой картины. Не контролируя себя, он вплетает пальцы в светлые волосы репетитора и начинает сам двигать бёдрами. Столкнувшись с блеском серо-зелёных глаз, тело Артура не выдерживает, вмиг напрягается, сосредоточившись в эту секунду в одном конкретном месте, и его тут же абсорбирует сильнейший оргазм. Перед глазами всё темнеет, в ушах отчётливо слышен грохочущий пульс, сравнимый со звуком отбойного молотка, а гулкий стон, вырвавшийся от только что полученного удовольствия, смешивается и теряется в шуме льющейся воды.
Марк поднимается и целует Артура, словно запечатлевая этот миг. Его тело до сих пор дрожит, и он совершенно невменяемым взглядом смотрит на него. Сейчас Чагрицкий может думать только о том, как подарить Романову ответное удовольствие, поэтому с решимостью едва уловимыми движениями
